Традиционное сознание кыргызского народа
Морально-этические нормы кыргызов
С точки зрения современного человека, казалось бы, несложно представить себе социальную структуру Кыргызстана начала XX в., выделить эксплуататоров и эксплуатируемых, обнаружить тесную связь между манапами и баями с царизмом, русскими помещиками и буржуазией. Слишком долго и упорно нас приучали мыслить по матрице классовой борьбы, что мы совершенно разучились по-иному смотреть на происходящие процессы и явления.
Поэтому придумали множество несуразностей типа гегемонии рабочего класса и кыргызского дыйканства в период восстания 1916 г., которой в действительности никогда не было и не могло быть. Были лишь домыслы, фальсификации и мифы, обслуживавшие господствовавшую идеологию и далекие от реальности.
Между тем, традиционное сознание кыргызского народа свидетельствует, что он не был готов к социалистической революции, его можно было «затащить» в нее лишь путем насилия, что в принципе и произошло. Самому же кочевому обществу, а точнее его членам, были абсолютно недоступны все эти абстракции о классовой борьбе, эксплуатации, о диктатуре пролетариата, пролетарском интернационализме и прочие положения марксовой теории.
Кочевники не могли размышлять, какая политическая концепция лучше и ближе, думать о необходимости изменения государственного и политического строя общества. Все эти проблемы были чужды и непонятны основной массе кыргызов-кочевников.
Кто был антиподом в сознании кочевников — бай, манап, бий, мулла. Конечно же, нет, ибо в их сознании не сложилась схема сословно-классового деления. В их представлении «они» — это были представители других родов, соседние народы, переселенцы, царские чиновники; «мы» — это свои сородичи, свой манап, свой мулла. Общность между кыргызскими родами, когда они переставали делиться на «мы» и «они», проявлялась лишь в вероисповедании и в борьбе с внешним врагом. В этом состоит одна из причин того, почему в период родового строя кыргызские роды и племена не смогли создать единого централизованного государства, ибо в традиционном сознании не удавалось трансформировать категории «мы» и «они» в единую категорию «мы», т. е. поставить общенациональные интересы над интересами родов и племен.
Недостаток самосознания у отдельной личности и потребность в санкции «сверху» порождали определенное социальное поведение кочевников, служили психологическим основанием подчинения детей родителям, женщин — мужчине, мужчин — роду, рода—родовому вождю — манапу. Этим объясняется конформистское поведение кочевников, основанное на традиции, норме, так называемом «кыргызчылыке», с которым советская власть вела упорную борьбу все годы своего существования. Дословно этот термин можно перевести как «быть подлинным кыргызом». «Кыргызчылык» означал необходимость строгого соблюдения ряда морально-этических норм, нарушение которых вызывало общественное презрение. Например, нарушение «родового мира», «родовой гармонии». «Кыргызчылык» требовал от кочевников следовать сложившимся веками традициям и обычаям в отношениях между родовыми вождями и членами рода, между старшими и младшими, женщинами и мужчинами, родителями и детьми и т. д. «Отклоняющееся» поведение имело место и в кыргызском родовом обществе, но этот «протест» происходил, как правило, не из осознания своего положения в системе общественных отношений или желания улучшить его, а как результат личных обид, нарушения привычных отношений и т. п. Таким образом, отдельные выступления в родовом кыргызском обществе были направлены, не против родовых порядков или родовых вождей, а против «злоупотребления властью», «дурных поступков» и т. п. Причем эти причины не осознавались, а только ощущались. Кочевник, живя в родовом: обществе, не мог собственными силами выработать антиродовую идеологию. Она стала активно создаваться лишь с приходом к власти большевиков. Но это произошло не сразу, кыргызам потребовалось немало времени, чтобы хотя бы отчасти разобраться в специфике этого вопроса.
Особенности группового сознания кыргызов-номадов
