Тридцать седьмой год в Кыргызстане



Тридцать седьмой год в Кыргызстане

1937 год...


Почти у каждого из ныне живущих это время нашей истории вызывает тяжелое чувство неприятия, национальной» трагедии, а у людей старшего поколении, тех, кто пережил суеверный страх перед всесилием карательных органов государства, еще и желание объяснить, что не было столько «врагов», а погибшие в этот период часто были не просто хорошими людьми, но и стойкими борцами за идеалы Октября.

В числе первых жертв в республике, как правило, называют секретарей Киргизского обкома партии, других ее руководителей.

Живые побеги человеческой памяти обрастают легендами и рассказами о мужестве и несгибаемости истинных коммунистов. Не все сегодня можно проверить, но важно, что народ не видел никогда в массе репрессированных своих врагов, несмотря ни на изощренные методы массового обмана в виде показательных судилищ 1936—1938 гг., ни на жесткие приемы идеологической обработки.

Не понять иначе нынешнее однозначное восприятие случившегося как великой трагедии и стремление воздать должное безвинно погибшим за труд и вклад в осуществление великой мечты угнетенных.

Решительные шаги в сторону обновления Советской Федерации на принципах равенства и суверенитета народов требуют нового осмысления не только причин и следствий унитаристского курса, но и общественной- реабилитации целой плеяды государственных, партийных работников, деятелей культуры и науки, тысяч рядовых тружеников республики, политически ошельмованных и репрессированных по обвинению в «национал-уклонизме», «буржуазном национализме» и т. д.

Выполняя волю народа, поручение сентябрьского (1989 г.) Пленума ЦК КПСС, партийные органы республики, Киргизский филиал НМЛ при ЦК КПСС, историки АН Киргизской ССР и вузов исследуют материалы, связанные с искусственно создаваемыми в 30-е гг. фальсифицированными делами против честных и преданных социалистической идее людей, чтобы вернуть истории достойные имена, многие из которых составляют предмет национальной гордости.

Репрессированные партийные, советские работники, представители национальной интеллигенции, как показывает уже проведенная исследовательская работа, пали жертвами произвола и оговора в обстановке искусственно раздувавшейся борьбы против «заговоров» и всякого рода «центров контрреволюционных организаций», которых не существовало.

Назвать имена всех погибших в 1932—1938 гг. пока невозможно – и сегодня еще не все документы доступны исследователям. По данным Комитета Госбезопасности при Совете Министров Киргизской ССР, со второй половины 60-х годов до 1991 г. в Киргизии было реабилитировано свыше 8 тыс. человек из более чем 2-х миллионов по стране.

О размерах репрессий в Киргизии можно косвенно судить по партийной статистике, так как карательные меры были направлены против партийцев в первую в первую очередь. Республиканская партийная организация сократилась с 19332 в 1933 году до 6021 членов в 1938 г., т. е. более чем в три раза.

Абсолютное большинство исключенных из партии были репрессированы.

Пpи тотальном «огосударствлении» не государство входит в общество в качестве одного из звеньев его структуры, а общество как бы вбирается и ассимилируется всемогущим государством. Террор, в условиях невиданной централизации и силы аппарата, действует почти автоматически. «Терроризируя других,— писал одни из несгибаемых борцов против сталинской модели социализма М.Н. Рютин в своей незаконченной книге «Сталин и кризис пролетарской диктатуры», каждый в то же время терроризирует и самого себя, заставляя лицемерить других, каждый в то же время сам вынужден был выполнять определенную долю этой «работы». Будучи включенными в эту систему многие из государственных и партийных работников могли пытаться противостоять разгулу беззаконий лишь ценой собственной жизни. Арестованный председатель Совнаркома Киргизской ССР Б. Исакеев писал из внутренней тюрьмы НКВД Сталину 4 декабря 1937 г. об особой губительности массовых репрессий для народа и судеб созидания нового общества в таких бывших окраинах, как Киргизия. «До сих пор не имеется»—читаем в этом, может быть последнем его письме, — ни одного директора совхоза и МТС (их в республике около 100) из киргизов, ни одного хозяйственника, совершенно недостаточно культработников, учителей, литераторов, переводчиков и т. д.




В то же время контрреволюционные националисты (ранее арестованные А. Сыдыков. Ю. Абдрахманов, Д. Бабаханов, Р. Худайкулов) обвиняют почти всех республиканских работников-киргиз в участии в контрреволюционной социал-туранской партии. По этому делу арестовано более сотни киргизских работников, большинство которых совершенно зря страдает и скомпрометировано. Такой массовый арест непонятен для народа». Едва ли Б. Исакеев верил в националистическую контрреволюционность перечисленных в письме людей, с которыми проработал бок о бок несколько лет. Логика его проста и страшна одновременно: эти уже арестованы, им помочь невозможно, он пытается отречением от них защитить оставшихся. Фактором, усугублявшим в республике трагедию беззаконий и массового террора сталинщины, были пережитки трайбализма и возрождавшаяся на ее почве в различных комбинациях групповая борьба за влияние на общественно-политические и хозяйственные дела. В конце 20 х—30-х гг. реорганизованные старые, возникающие и распадающиеся новые группировки взаимными — чаще всего выдуманными —обвинениями в буржуазном национализме, принадлежности к «правому» или «левому» уклонам, родственных и иных связях с бай-манапскими элементами, расширяли круг подозреваемых и преследуемых, «облегчали» черное Дело фальсификаций, подтасовок, оговоров и репрессий.

Репрессии в республике по обвинению в национал уклонизме стали набирать обороты с 1932 г. Тогда же появилась на свет и сфабрикованная «контрреволюционная националистическая организация», якобы ставившая своей задачей проведение террора и вооруженного восстания. Как показало изучение, это стереотипное обвинение было распространено на Киргизию и другие республики после сфальсифицированного органами ОГПУ в конце 1928 г. дела о «национал-уклонизме» бывшего члена коллегии Наркомата по делам национальностей М. X. Султан-Галиева и большой группы советских, хозяйственных и других работников Татарии и Башкирии. В 1930—1931 гг. последовали первые массовые аресты и высылки «национал-уклонистов».

На волне искусственно раздувавшейся борьбы с «национал- уклонизмом» стали фабриковаться подобные дела в республиках Средней Азии и Казахстане. Прямая связь прослеживается не только по широкому размаху организованных сверху арестов и репрессивных мер, но и по стереотипности обвинений. Они будто списаны почти дословно с тех, первых, по делу М. X. Султан-Галиева, осмеливавшегося в свое время открыто и резко критиковать Сталина за унитаристские замашки и невнимание к национальным интересам и чаяниям народов.

В ряду необоснованно репрессированных по обвинению в национализме первым следует назвать председателя Совнаркома Киргизской АССР (в 1927—1933 гг.), члена Средазбюро ЦК ВКП(б) и ЦИК СССР Юсупа Абдрахманова.

Последующие репрессии в значительной мере оформлялись как борьба с «абдрахмановщиной».


Оставить комментарий

  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent