Семетей. Детские годы Семетея. Часть - 2

Детские годы Семетея. Часть - 2

Семетей не знал о том, что отец его - Манас, мать - Каныкей, а родина - Талас. Считая себя сыном Исмаила, он наслаждался ханской властью и забавами.

В это время Чийырды достигла девяноста пятилетнего возраста. От старости она стала слабой, бессильной и сгорбленной старухой. Ни разу не видела она Семетея. От Каныкей же слышала, что он стал ханом города Бухары.

Однажды Чийырды сказала Каныкей:

- В этом году я должна умереть, перед смертью дай мне возможность хоть раз посмотреть на оставшегося от льва сироту.

Сказав это, она не стала есть, легла на свою постель и больше не вставала с нее.

Не вынеся страданий Чийырды, Каныкей потеряла спокойствие и не знала, что делать. Она решила показать старухе Семетея, но опасалась, чтобы он как-нибудь не узнал правды о своем происхождении. Поэтому, добившись от Чийырды твердого обещания ни о чем не спрашивать Семетея, она вышла на дорогу, по которой он должен был проезжать, окруженный своими батырами, возвращаясь с охоты со своими собаками и соколами.

Встретив его в пути, Каныкей сказала:

- Братец, обожди немного, мне нужно кое-что тебе рассказать.

Семетей остановился, и Каныкей стала рассказывать ему о том, как умер Манас, как их мучили в Таласе, как они бежали, как прибыли под защиту Темир-хана. Так сообщила она ему все пережитое ими с начала и до конца.

- Темир-хан, Исмаил и Семетей - вот те трое, из-за которых я живу в Бухаре.

Братец! Ты должен хоть изредка заезжать ко мне, посмотри, как живет твоя беспомощная тетка-вдова. Войди ко мне в дом и откушай, что есть, о мой хан! - сказав это, она не стерпела и горько заплакала. При виде горючих слез, падающих из глаз Каныкей, у Семетея сердце тоже облилось кровью.

Когда Каныкей привела Семетей в свой дом, ей стало невыносимо горько, что своего родного сына она принуждена называть сыном другого. От горя она вся сгорбилась и подумала: "Какая гнусная и презренная жизнь!". У нее пересохло в горле, и она чуть не вскрикнула, но опомнившись, с трудом постаралась успокоиться.

Увидев обстановку дома, Семетей сказал:

- Когда Манас был жив,
Совсем не такой ты была, эдже!
О я, несчастный!
Почему я родился после смерти Манаса!
Как бы я хотел быть сыном его!
Дорогая моя эдже Каныкей,
Не эдже бы моей быть тебе!
Ах, как было бы хорошо, если бы ты была матерью мне!
О, как хорошо бы было быть сыном Манаса,
Верблюжонком быть бы моей эдже!
В Алтае ехавшему Манасу
Чудесным конем быть бы мне,
А этой драгоценной бедной эдже
Быть бы мне сыном!
Эта горемычная моя эдже
Не должна была остаться без детей.
Как она оказалась бездетной?
А ушедший в другой мир зять,
Как мог он остаться без наследника?

Сказав так, он горько заплакал и стал молиться за упокой Манаса.

Каныкей, всеми силами стараясь сдержать себя, стала рассказывать Семетею о своем бегстве в Бухару, как она привела с собой седовласую мать Манаса, рассказала и о том, в каком положении находится сейчас старая Чийырды.

В это время у Чийырды от старости глаза затуманились, грудь впала, и в груди слышался хрип; она походила скорее на мертвеца, вышедшего из могилы. Попытавшись встать, она не смогла этого сделать, и оставалась лежать в постели.

Каныкей подошла к ней и сказала:

- Матушка, вставай! Твой маленький сват прибыл.

Чийырды, громко кашляя, поднялась с постели и смотрела на Семетея так долго, что за это время могло бы свариться мясо.

- Милая Каныкей, это тот самый брат твой, которого недавно провозгласили ханом? Здравствуй, милый сваток, как ты живешь и здравствуешь? - промолвила она и крепко поцеловала Семетея. Ей хотелось рассказать ему обо всем открыто, но она не решалась на это. Отвернувшись, она заплакала так, что из глаз ее полились слезы с кровью, и упала, потеряв сознание.

Каныкей постаралась отвлечь внимание Семетея в другую сторону, сказав:

- После смерти твоего зятя Манаса, она много пережила и много пролила слез, а потому и дошла до такого состояния.

Она покрыла лежавшую Чийырды одеждой.

А Чийырды, кусая одежду, плакала навзрьвд. Но кому же было плакать, как не Чийырды? Ведь она сегодня увидела в первый раз двенадцатилетним мальчиком единственного сироту, отданного на воспитание шестимесячным младенцем.

Когда все блюда, которыми угощала Каныкей гостя, были съедены, она открыла свой сундук, достала оттуда халат, штаны, сапоги и олпок Манаса и передала их Семетею.

- Милый мой племянник, эти вещи, оставшиеся от твоего зятя, никому не передавай их, а носи сам. Врагов у тебя много, они хотят тебе много зла, а через эту одежду пуля не проходит. Бее это сшито мною, свой олпок твой зять всегда надевал во время походов, и никогда пуля не пробивала его.

Семетей, облекшись в подаренную ему одежду, стал в точности таким, как Манас. Когда он сел на коня и поехал, Каныкей, остановила его и сказала:

- Братец! Восемь ханов злоумышляют против тебя, они решили погубить тебя хитростью. Пообещав Темир-хану построить тебе роскошный дворец, женить тебя на прекрасной девушке и провозгласить ханом, они просили его отдать тебя им, на что неразумный отец мой дал согласие. Если ты пойдешь к ним, то наверняка погибнешь. Поэтому, как только приедешь домой, сейчас же прогони и истреби этих восемь ханов (74).

Услыхав эти слова, Семетей сильно разгневался и, вздыбив своего белого тулпара, поскакал к находившимся в Бухаре восьми ханам. Это было в тот самый день, в который они собирались схватить Семетея. Прискакав к ним, Семетей сказал:

- Вы решили отравить меня ядом? Кому из вас я сделал зло? Сейчас же скройтесь с моих глаз, иначе я всех вас уничтожу.

Сказав это, он вступил с ними в бой. В этой битве было убито шестьдесят батыров, а оставшиеся бежали в беспорядке, куда попало, в разные стороны.



У Темир-хана был брат по имени Сарытаз. Семь лет он оспаривал у него бухарский трон, много людей при этом погибло, и все же Сарытаз был побежден. В наказание он был изгнан из дворца и послан в лес Гультокой, где должен был, работая угольщиком, ежемесячно выжигать восемьдесят верблюжьих вьюков угля.

Не вынеся этих мучений, Сарытаз решил было умереть, но в конце концов покорился своей участи.

Темир-хан опасался, что Сарытаз расскажет Семетею правду о его происхождении. Поэтому он много раз предупреждал Семетея, чтобы тот не охотился со своим соколом в лесу Гультокой, говоря ему, что там бродит много врагов - китайцев. Он пугал его тем, что много людей ездило в этот лес, но никто не возвратился обратно.

Но Семетей не послушался деда. В один прекрасный день у него появилось желание во что бы то ни стало поехать в этот лес: - "Если в лесу встретятся враги, - думал он, - я сражусь с ними, если же врагов нет - открою людям дорогу". Он сел на своего коня, вооружился по-походному, взял кречета своего дяди Исмаила и выехал в путь. Вскоре он прибыл в тот лес, про который ему говорили. Охотясь, он поймал много уток и гусей.

Сарытаз слышал от проезжающих о том, что Каныкей, бежав из Таласа, прибыла в Бухару и что Семетею уже исполнилось двенадцать лет и он стал ханом. Ему хотелось как-нибудь встретить Семетея и рассказать ему о его происхождении.

Охотясь в лесу, Семетей пустил кречета на фазана. Кречет стал настигать фазана, но тот забился в сделанный из травы шалаш Сарытаза, а кречета сел на шалаш. Увидев Сарытаза, выжигающего уголь, Семетей подъехал и поздоровался с ним.

Сарытаз не ответил на приветствие и продолжал делать свое дело. Тогда рассерженный Семетей приказал Сарытазу отдать ему кречета и добить фазана. Сарытаз не ответил ему, не считая Семетея себе равным.

Разгневался Семетей, вспыхнула в нем жажда крови, и, наклонившись, он ударил плетью по задней части тела, тушившего уголь Сарытаза. От удара тот ткнулся головой в уголья, и громким голосом стал он говорить Семетею:

Поганец ты, сирота и раб,
Нет у тебя родного кочевья!
Ударил ты меня до крови,
Но ведь мне не за что мстить,
А мстить ты должен изменившим тебе сорокаплеменным киргизам.
Ты мне в кровь разбил заднюю часть,
Но во мне нет мести твоих семи предков.
Непутевый сирота ты и раб!
Ведь отца твоего, могучего Манаса,
Не я, ранив в грудь, убил,
А в Бейджине живущий китаец Конурбай.
Поэтому подтяни крепко свой пояс
И мсти ему, а не мне.
Это Гультокой, а не китайский народ,
Этот лес - не земля китайская.
Друга твоего отца Алмамбета,
Подкараулив, застрелил
Коджоджаш, китаец, а не я.
Поэтому, бесприютный сирота и раб,
Собери кочующий в Таласе киргизский народ
И от живущего в Бейджине китайского народа
Потребуй возмездия.
Отважен был отец твой Манас,
Весь мир подчинил себе храбрый лев.
А ты, Семетей, сын храброго льва,
В город Темир-хана бродягой прибыв,
Что ты из себя представляешь, скажи?
Меня мои родственники опозорили, как собаку,
У меня не хватило силы для борьбы с этими негодяями.
Темир-хан нанес мне кровную обиду,
Вот я и жгу уголь весь измазавшись в саже.
В большом лесу угольщиком стал я.
Что я из себя представляю?
Когда умер твой отец, сивогривый Манас,
Много издевательств в Таласе
Твоя несчастная мать претерпела.
Абыке с Кёбёшём, став ее врагами,
Оставшееся после твоего отца имущество,
Сосчитав, разделили.

Измученная, ставшая бродягой,
Твоя мать бежала в Бухару.
Думая обманом спасти жизнь твою.
Она сделала все, полагающееся по обычаю,
И Исмаилу тебя отдала.
Где же, скажи, в Таласе живущий киргизский народ?
Ты, хана-отца не знающий,
Бродягой проживающий,
Что ты из себя представляешь, скажи?
А теперь, сирота, выслушай меня!
Где, скажи, полноправный киргизский народ?
Ты, по происхождению сын великого,
Ставший сиротой и рабом, выслушай меня!
Есть ли причина быть тебе бродягой?
Ты сын буудана Манаса,
В Бухару пришел и жил как бродяга,
Пока не исполнилось тебе двенадцать лет.

В этом бухарском городе
Дедушке твоему Темир-хану,
Которому ты душой и телом принадлежал,
Как беззащитная птица, дал ты склевать себя!
Есть ли кто бессовестнее тебя?
Знай, ты, позволивший назвать свою мать бродягой,
Что Бухара никогда не станет тебе родиной,
Хотя бы ты прожил здесь девяносто лет.
Эти таджики все равно не станут твоим народом.
Вот киргизы - это твой народ.
Ахун-хан будет твоим тестем,
А Айчурек - невестой.
При походе Манаса на Бейджин
Я был вожаком слонов, нагруженных снаряжением,
И также был участником похода.
Львинную храбрость твоего отца сивогривого
Сынок, и мне пришлось повидать.

Сарытаз рассказал Семетею все, что слышал и видел.

Тогда Семетей легко, как птица, соскочил с коня, возложил пояс на шею и сказал:

- Вручаю тебе своего коня и голову, я сделал глупость, прости меня! - И стал умолять и упрашивать Сарытаза повторить еще раз все, что он только что слышал. Сарытаз снова повторил свой рассказ.

- Если все сказанное тобой правда, - сказал Семетей, - я награжу тебя и провозглашу ханом киргизского народа, если же все это окажется ложно - смотри! Тогда я как скотину заколю тебя здесь, около этого угля!

Сказав это, он взял своего белого кречета, сел на коня и поехал по направлению к дому, думая про себя:

- Почему Темир-хан и Исмаил скрывали от меня все это? Что они за люди!

Приехав домой, он подошел к дворцу Исмаила и, не входя в ворота, в страшном гневе, постлав под себя потник и положив под голову седло, лег на землю.

Семетей. Детские годы Семетея. Часть - 1