История кыргызского литературного языка

Давняя рукописная традиция в Кыргызстане

На территории Кыргызской Республики экспедиция разыскала и приобрела литографические издания тюркоязычных диванов основоположника узбекской классической литературы Алишера Навои (1441—1501) . Следовательно, в прежние времена в Кыргызстане читали не только по-арабски и персидски, но и по-тюркски. Следует также помнить, что кыргызский народ является преемником культуры Караханидского государства, с ее глубокой письменной традицией, которая несет в себе поэму “Кутадгу билиг” Юсуфа Баласагунского (1069г.) и “Дивани лугат ат-тюрк” Махмуда Кашгарского (1084 г.). Открытия археологических экспедиций, большое количество арабо-, персо- и тюркоязычных книг и рукописей свидетельствуют о существовании давней рукописной традиции в Кыргызстане. Она поддерживалась и развивалась, несомненно, при содействии школьного образования. В Самарканде и Бухаре, известных центрах мусульманского образования, школы-медресе возникли в XV—XVI вв. На территории Кыргызстана медресе открывались позже - в основ¬ном во второй половине XIX в. и главным образом для оседлого населения, а кочевники-кыргызы обучали детей в своих домах - юртах. Английский путешественник Дж.Вуд, побывавший в 30-е годы XIX в. в верховьях реки Оксуса (начало Аму-Дарьи), присутствовал на занятиях в школе-юрте, где дети кыргызов изучали Коран. Ч. Валиханов, посетивший кыргызов в 1857 г., указал, что дети главы племени бугу начинают учиться грамоте .

По сведениям 1892 г. в Кыргызстане было семь медресе, из них пять - в г. Оше; в 1914 г. в Ошском уезде число медресе было уже 88 с 1172 учащимися . Интересны и другие данные; на 1 января 1913 г. в Пишпекском уезде в 21 чисто кыргызской кочевой волости насчитывалось 59 мектебов с 1182 мальчиками и 131 девочкой, а в 26 волостях Пржевальского уезда имелось 28 школ, где обучались 2276 мальчика и 42 девочки .

С начала XX в. в Кыргызстане стали открываться новометодные школы (“усул-и джадид”). Основателями и первыми их учителями являлись в большинстве случаев поволжские татары, на смену которым пришли учителя-кыргызы, получившие подготовку в медресе Уфы, Казани и новометодных мектебах Пишпека, Токмака и Пржевальска .

Приведенное выше есть несомненное свидетельство о высокой культуре и образованности кыргызов в прошлом, стремлении их к овладению языками, к поэтическому и научному творчеству.

Вполне естественно, что кыргызы рано осознали и необходимость в литературном языке на родной почве. Эта потребность реализовалась в ряде рукописных произведений, деловых документов и переписки. В числе них прежде всего надо назвать большую поэму - санаты Молдо Нияза (20-ые годы Х1Хв. - 1896), посвященную историческим событиям: покорению Чимкента и Ташкента (1865), бегству Ферганских кыргыз от Худояр-хана (1845-1858) на Сары-Кол, отношению правителя Кашкарии Якуб-бека к кыргызским беженцам.

Автор родился в долине р. Шаймардан (Южный Кыргызстан) и побывал в районах Северного Кыргызстана. Изучение языка поэмы Молдо Нияза осуществил Б.М.Юнусалиев . К первой трети XIX в. (1824-1827) относятся письма кыргызов русским властям. Сохранились кыргызские письма 50— 60-х годов XIX в. с просьбой принять кыргыз в подданство России .

Есть письма-документы кыргыз, относящиеся к первым посольским связям с Россией . Наиболее раннее письмо — письмо Атаке-батыра — датировано 23 авг. 1785 г., т.е. в середине XVIII в. кыргызы уже пользовались арабской письменностью. Из актовых документов наиболее ранний — договор о дружбе между северными кыргызами и казахами старшего жуза, составленный в 1847 г.



Все эти уникальные документы, составленные в кыргызской среде, представляют ценность не только для лингвистов, но, разумеется, и для историков.

По-видимому, не случайно Чолпон-Атинский историко-краеведческий музей в числе экспонатов поместил фотокопии четырех кыргызских писем:
1) письмо кыргызских биев Улджебая Акымбека и старшины Мамбета Уметова генерал-губернатору Западной Сибири. Местность Джергалан, 5 авг. 1825 г.;
2) письмо кыргызских биев Шералы и его сына Алгазы на имя генерал-губернатора Западной Сибири. Местность Ак- Суу, 9 апр. 1827 г.;
3), 4) присяги племени бугу на подданство России от 1827 и 1855 гг.

Что представляет собой язык названных произведений и документов? Для примера можно привлечь поэму Молдо Нияза, историю о Шабдане Осмоналы Сыдыкова и три письма (конца XVIII в., начала и середины XIX в.). Основу языка поэмы Молдо Нияза составляет общий для многих тюркоязычных народов чагатайский язык.

Об этом свидетельствуют фонетические признаки: й — в начале слов: йолавчу ‘путник’, йакшы ‘хороший’, йыл ‘год’, йорга ’иноходец’, йурт ‘жилище, дом’, йер ‘земля’, йат- ‘лежать’, йаз- ‘писать’; гласные у, у в непервых слогах: алтун ‘золото’, агаларум ‘мои старшие родичи’, кайтаруб ‘возвращая’, айрылур ‘отделится’, кецлум калур ‘я обижсь’ (доел, ‘останется мое настроение’), айтдум Нийяз ‘сказал я Нияз’, йатар идуциз ‘вы лежали’, болмас мидум? ‘не стал бы я?’

Среди морфологических признаков: род. п. -ныц/ниу после звонких и сонорных — кызньщ ‘девицы’, йерниц ‘земли’;
вин. п. ны/-ни после звонких и сонорных — бу мырзаны ‘этого дворянина’, евзууни ‘твоего слова’; инс. п. -« — козун квруб ‘смотря глазами’; прош. вр. -мыш — калмыш бу дунйа- да ж,акган адам ‘приятный человек остался в этом мире’.

Лексические признаки: возвратные местоимения кендуц ‘ты сам’ и послелог билен.

Орфографические признаки: раздельное написание е — двумя буквами (нун и кяф) — йуртынг ‘твой юрт’, мангдай ‘лоб’, десенгиз ‘если вы скажете’ и раздельное написание аффиксов и основы слова: торы-ныц ‘гнедого’, камчым-ныц ‘моей камчи’, езум-нуу ‘меня самого’.

Чагатайская основа поэмы бытовала явно в казахской среде. Это видно из следующих признаков: г > в между гласными, сонорной и гласной, в конце слова — авыл ‘село, селение’, авыз ‘рот, уста’, баврум ‘мой дорогой’ (доел. ‘моя печень’), кара тав ‘черная гора’; ш> с — сол ‘этот, тот’, щасан — ‘наряжаться’, щас терекдей ‘как молодой тополь’; личные местоимения I и II л. в дат. п.: маган ‘мне’, саган ‘тебе’.

Этот смешанный язык, его можно назвать и староказахским литературным языком, был мастерски использован Молдо Ниязом для написания поэмы.

Язык поэмы, естественно, насыщен элементами кыргызского языка.

В числе фонетических признаков: сильная губная гармония гласных — Кокондо ‘в Коканде’, жоргологон ‘шедший иноходью’, коргонмун ‘я видел’ ; ж в начале слов — ж;аз ‘лето’, щийирме ‘двадцать’, щур — ‘ходить’, щи — ‘есть, питаться’; начальный (й) ы ("вм. щы) ыр ‘песня’, ыраак ‘далеко’ ; б > в между гласной и сонорной — болвойт ‘не будет’, кыш кылвайт ‘зимой она не делает’ ; наличие губных дифтонгов ов/вв — товдун (род. п.) ‘горы’, бирвв ‘некий’ и ув/ув — увлун, ‘твой сын’, кызыл вздув ‘краснощекий’; наличие трифтонгов с й между гласными — ийе (бийени ‘кобылу’) и уйе (туйелериу ‘твои верблюды’) .

К морфологическим признакам можно отнести: род. п. на -нын вм. -ныу — багбаннын щайы. ‘место садовода’; вин. п. на -ды - марттады ‘молдцов’; III л. настояще-будущего вре¬мени единств, числа т — болот ‘будет’, койуйт ‘оставляет’; прошедшее обычное на -чу/-чу — щерде щатчу чачылып ‘лежит разбросанная на земле’, кундв шелче токучу ‘каждый день она ткала коврик’ .