Дым, который гремит
Самым слабым местом сегодняшнего каскада является Чертов водопад, расположенный на западной стороне. Здесь край уже срезан на 30 метров ниже основного уровня и будет углубляться дальше до тех пор, пока вся Замбези не устремится в эту брешь.
Уже вечером, сидя на террасе своего номера, в промежутках между печальными мыслями о погибшей фотокамере я думал о водопаде, Ливингстоне, событиях и судьбах людей. Мысли уводили меня в далекие геологические эпохи. И я отчетливо видел и ощущал, как огромные вулканы, извергая к небу клубы дыма и пепла, сотрясали землю. Сквозь обволакивающую вулканы мглу по склонам рубиновым потоком изливалась лава и заполняла долину. В мыслях я видел древних африканцев, бьющих в бубен и скачущих в нескончаемом танце на острове, повисшем над водопадом. Их колеблющиеся силуэты вытягивались тенями, красуясь на фоне поднимающегося из пропасти дыма.
Но вот магическая сценка уходит, и я представляю Ливингстона, лежащего у кромки водопада и всматривающегося в гремучий дым. В белой пене, дрожа от потоков ветра, угадывается измерительный самодельный лот. Возможно, именно в тот момент Ливингстону пришла мысль назвать водопад именем английской королевы Виктории.
Конечно, я ничего не имею против названия, это была воля Ливингстона. Но ведь водопад-то имел ранее название Моси оа Тунья - Дым, который гремит. Так его называли мокололо, проживавшие в этих местах с древнейших времён.
Интересно то, что сам Ливингстон всю свою миссионерскую деятельность отстаивал права местных африканских племен и всегда боролся против работорговли и рабства как такового.
«Моси оа Тунья» - какое красивое название. Не только на языке
мокололо, но и на русском - «Дым, который гремит». Как образно оно говорит о зрительном впечатлении человека, впервые увидевшего это редкое явление.
Кстати сказать, слово «Ниагара» по-индейски означает «Высота грозного гула», и это тоже очень образно, согласитесь. Сначала слышны гул и грохот, и только потом сквозь густую поросль появляется небывалое чудо - водный поток, вставший на дыбы, с ревом падающий в бездну.
С тех пор пролетели века, а вода все так же падает в пропасть. И не осталось уже ни девственных лесов, ни древнего безмолвия. Нет там больше и краснокожих хозяев Америки, благородных индейцев. Осталось только имя, данное ими. Точно волшебство, оно рисует нам черты духа его создателей, их душевную чистоту и чуткость слуха, обращенного к природе. Ниагару окрестил слух. Моси оа Тунья принесло зрение.
Менеджер отеля «Стэнли сафари лодж» - видный и уверенный в себе англичанин Рич - приветлив и, как все англичане, немногословен. Его манеры и способность быстро появляться и вновь растворяться выдавала в нем потомственного африканера. Я так и не понял, где проживал этот интересный человек. Ему звонили, и он тут же появлялся, как джинн из волшебной лампы.
В этот раз Рич появился, чтобы исполнить очередное наше желание. Оно было простым: съездить в какую-нибудь удаленную от города настоящую африканскую деревню. Сказав: «Слушаюсь и повинуюсь», он хлопнул два раза в ладоши и испарился. А затем подъехала машина, и мы помчались на восток от Ливингстона, раздвигая джунгли.
