За срок жизни одного поколения пройден путь, равный векам, построено общество, о котором мечтали тысячелетиями, за которое отдавали жизнь лучшие представители всех поколений. Еще в рисунках Саймалы-Таша, дошедших до нашего времени, древние люди пытались осмыслить свое существование, свое призвание, свои чаяния. Это свидетельствует о том, что природе каждого человека, как современного так и первобытного, свойственны стремление познать прошлое, осознать настоящее, мечта о прекрасном будущем.
Как известно, до Октябрьской революции киргизский народ не имел собственных исторических хроник. Однако это не означает, что народ был лишен исторического сознания и знания. Нe было и нет народа, который бы мыслил и действовал без учета опыта прошлого, без мечты о светлом будущем. «У всех пародов,— подчеркивает академик М.П. Ким,— историческое сознание играло определяющую роль в формировании нравов, обычаев, традиций». Эта мысль особенно четко прослеживается в материалах устного народного творчества. Так, в героическом эпосе «Манас» в легендарном преломлении киргизский народ искал свои представления о собственной истории, о взаимоотношениях с другими народами, свои мечты о лучшей жизни. Веяния далеких времен его многовековой истории донесли до нас традиционные предметы материальной культуры, национальный орнамент, архитектура намогильных мавзолеев-гумбезов. Их исследования воссоздают картину трудной жизни многих поколений, многовековой борьбы с природой за выживание, борьбы с внешними агрессорами за свободу и независимость. Этот период был ознаменован жестоким феодальным гнетом, нищетой и забитостью народных масс.
Советская власть дала киргизскому народу свободу, национальную государственность, письменность, положили начало развитию образования, науки и культуры.
С первым номером газеты «Эркин-Тоо», началось научное изучение истории Киргизстана. Снаряжаются этнографические, археологические, социологические экспедиции, переводятся восточные источники, публикуются сборники документов. В 1956 г. выходит первое академическое издание «Истории Киргизии», в котором нашла освещение история с древнейших времен до середины XX столетия. Затем появляются монографические исследования, разрабатываются узловые проблемы истории Киргизии и обобщающие труды на более высоком научно-теоретическом уровне.
Велась комплексная работа по подготовке к изданию шеститомного «Свода памятников истории и культуры Киргизстана». Составленный кадастр памятников насчитывает уже более 5 тыс. единиц. В написании его принимали участие археологи, историки, архитекторы, художники, партийные и практические работники различных специальностей. Это своего рода «Красная книга» — память о прошлом, энциклопедическое издание всех памятников Киргизстана — от рисунков и каменных изваяний первобытного человека до со-временных скульптурных и архитектурных ансамблей.
Может создаться впечатление: все уже зафиксировано и описано, история, по крайней мере прошлая, исследована. Стоит ли дальше ею заниматься? Что нового может внести в ее изучение каждая следующая книга? Ответить на эти вопросы помогут новые археологические открытия.
При раскопках средневекового городища Невакет (совр. Красная речка, что в 36 км от Фрунзе), один из отрядов археологической экспедиции под руководством В. Д. Горячевой обнаружил буддийский текст, написанный на бересте древнеиндийским письмом «брахми». Здесь же были найдены несколько художественно оформленных керамических оссуариев (костехранилищ для погребения) со скульптурными изображениями, сценами посвящения огню, керамическая плита с рельефно оттиснутой головкой жреца (или царя), держащего в поднятой руке алтарь с огнем. Иконографическое сравнение позволяет отнести находку к кругу зороастрийских образцов согдийской коропластики VI—VII вв.
Продолжались стационарные археологические исследования на Буранинском городище (средневековый Баласагун). Выявлена производственная мастерская, датируемая по комплексу находок XII в. Нижние слои дали керамику IX—X вв., образцы привозной посуды с трехцветной подглазурной росписью. Была найдена резная глиняная штукатурка с рисунками и арабскими куфическими надписями.
Интерес к памятникам истории и культуры возрастает с каждым годом. Особая тяга ученых к г проблемам, связанным с наследием прошлого, отнюдь не случайна. Памятники старины давно уже признаны ценными историческими источниками, поскольку отражают многовековую историю того или иного народа, его роль в истории мировой цивилизации. Созданные многовековым трудом и талантом народа, они являются сокровищницей народной мудрости, жизнеутверждающей правды, раскрывают исторические взаимосвязи народов, их борьбу за социальное и национальное освобождение. Памятники служат целям науки, просвещения, культуры, интернационально-патриотического и эстетического воспитания народа.
Культурное наследие киргизского народа составляет неотъемлемую часть общечеловеческой культуры, а археолого-архитектурные памятники по праву входят во «всесоюзный музей под открытым небом». С каждым годом история культуры пополняется новыми открытиями, становится достоянием миллионов трудящихся.
Общественные науки призваны служить целям построения нового общества. Определенная роль в этом принадлежит памятникам истории и культуры как своеобразному арсеналу прошлого, в полной мере используемого для строительства будущего. Поэтому эффективней должна осуществляться работа по изучению, охране и пропаганде памятников истории и культуры. Дело охраны памятников требует координирования совместных усилий всех организаций, в той или иной мере причастных к охране, научному изучению, выявлению и пропаганде культурного наследия. Комплексный подход к проблеме — требование сегодняшнего дня.
Киргизский народ—в прошлом кочевой и почти поголовно безграмотный — до революции не имел постоянных, оседлого типа жилищ — ни домов, ни дворцов, и, соответственно, архитектуры и монументального искусства в современном понимании этих значений. Он не имел даже своей национальной письменности, хотя упоминания о киргизах в письменных источниках соседних народов восходят к глубокой древности, своей письменной истории до революции он так и не создал. Да и что, мог оставить после себя скотовод-кочевник, который даже свое жилище — разборную юрту — перевозил с собой с места на место. Поэтому, естественно, может возникнуть вопрос: о какой архитектуре может идти речь, если не было градостроительства? И как-то само собой получалось, что отрицательный ответ накладывал негативный отпечаток на исследование и изучение памятников киргизского народа XVI—XIX вв. И только в последнее время исследователи заинтересовались такими творениями прошлого как крепости и гумбезы, хотя уже давно изучается гумбез Манаса и Узгенский комплекс, Шах-Фазиль, башня Бурана и торговый караван-сарай Таш-Рабат в Центральном Тянь-Шане.
Народная память зыбка. Многие памятники, отдаленные от нас веками, не удается пока расшифровать. А вот о памятниках XVIII—XIX вв. немало интересного может еще сообщить информатор, сохранивший в памяти рассказы отцов, дедов и прадедов. В первую очередь это касается культовых архитектурных сооружений, поскольку культ предков особенно чтился среди киргизов в прошлом, традиция эта не изжита еще полностью и сегодня.
Хочется обратить особое внимание именно на три вида памятников, которые сами по себе довольно быстро разрушаются, ветшают, исчезают. Это, во-первых, намогильные и культовые сооружения — гумбезы, мазары, мечети, медресе. Во-вторых, остатки крепостей — кокандских и киргизских — на территории Киргизии. В-третьих, эпитафии на камнях, отдельные документы, рукописи и книги, передававшиеся из поколения в поколение как семейные реликвии. Все они принадлежат к XVIII— XIX вв. Археологи к ним относятся несколько свысока: эти слишком поздние объекты не представляют для них особого интереса. Не занимаются ими специально и этнографы. К тому же постепенно уходят из жизни информаторы — ключ к этнографическому познанию объектов. Вот потому-то памятники эти и предстают чаще как молчаливые стражи былого. Этот «орешек» можно раскусить лишь общими усилиями археологов, этнографов, историков, поскольку объекты находятся на стыке этих трех дисциплин. Соединение исторического, этнографического и археологического поисков исследований поможет полнее раскрыть картину жизни и быта тех времен. Только в комплексном соединении истории, археологии, этнографии могут быть решены многие вопросы сравнительно недавнего прошлого Киргизстана—XVIII—XIX вв.
На территории Киргизстана, как и во всех странах древнего мира, общественная жизнь была тесным образом связана с религиозными воззрениями, со сменой политической власти и сложными этническими процессами. Все это ставит перед наукой задачу объективного и глубокого, основанного на тщательном анализе источников, исследования всех пластов культурного наследия. Памятники истории и культуры в наши дни все больше получают острое политическое звучание, а подчас явно тенденциозную трактовку со стороны фальсификаторов, служат предметом идеологических споров и даже диверсий.
Средневековые памятники Киргизии относятся к поре, часто именуемой в научной литературе «мусульманским Ренессансом». Еще до недавнего времени они считались произведениями «мусульманской культуры» или «мусульманского искусства», а художественный вкус средневековых зодчих представлялся как производное от религиозной идеологии. В работах ученых убедительно доказано, что ислам был существенным, но далеко не главным, не определяющим элементом в «искусстве ислама». Эта художественная общность в произведениях архитектуры, монументального и прикладного искусства охватывала, прежде всего, страны Среднего Востока и была вызвана рядом причин: единообразием процесса общественного развития, переплетением исторических судеб с древнейших времен, а затем — в системе арабского халифата; универсальной ролью арабской письменности, ставшей связующим звеном для ираноязычной и тюркской среды; постоянными контактами ряда стран и народов, обусловленными широкими политическими, культурными и экономическими связями, непрерывным обменом художественного опыта. Но при всем сходстве типовых зданий, связанных с отправлением культа ислама, при углубленном анализе произведений художественной культуры и архитектуры отчетливо проявляется местная специфика. Памятники Киргизии X—XI вв. отнесены исследователями к Ферганской и Северо-Туркестанской архитектурным школам, сложившимся уже в XI в. Истоки их, однако, лежат в доарабской и даже — восточно-эллинской среде. Так, средневековое зодчество отражает связь времен, доживший до наших дней духовный опыт многих поколений. Средневековому мастеру обязаны мы многими конструкциями, пережившими века, и продолжающими сохраняться и сегодня в народном жилище населения Средней Азии, в том числе Киргизии; вплоть до нового времени дожили при возведении мемориально-культовых сооружений и основные планировочные схемы. И не ислам, а народные традиции, идущие из глубины веков, прослеживаются в их решении. Уже древние саки возводили мавзолеи. Прототипом средневековых усыпальниц послужили так называемые наусы, курумы и мугхона полуоседлого населения Ферганы и Семиречья, характерные для первых веков н. э. В киргизских мавзолеях-гумбезах сохраняется давняя традиция погребальной обрядности.
Еще в середине прошлого столетия Чокан Валиханов, посети Иссык-Кульскую котловину, обратил внимание на единичные строения киргизов своеобразной архитектуры. Это были мавзолеи, которые строились из глины, а иногда с использованном средневекового глазурованного кирпича, выбрасываемого в штормы на берег волнами озера. Тогда же Валиханов в своем «Иссык-Кульском дневнике» отмечал, что если говорить об архитектуре кочевых киргизов, то следует говорить именно о намогильной архитектуре — гумбезах. Внимание Валиханова привлек гумбез Ногая в устье р. Тюп, он сделал зарисовки гумбеза сыны Джантая. В наши дни не удается обнаружить даже их развалин. Однако сохранились рисунки гумбезов и описание мавзолеев, сделанные Валихановым и Семеновым-Тян-Шанским.
Поскольку строительный материал был непрочным, в основном глина, а у населения было еще предубеждение против ремонта гумбезов — все это привело к тому, что с XVIII — половины XIX в. таких мавзолеев сохранилось немного — можно сказать единицы. Правда, в это время возводились отдельные мавзолеи и из более прочного материала, иногда из жженого кирпича. Например, гумбезы Тайлака в Центральном Тянь-Шане, Идриса Пайгамбара на Чаткале, гумбезы в Арсланбобе и некоторые другие, которые в неплохом состоянии дошли до наших дней.
Другой вид памятников — крепости — сравнительно неслож¬ные фортификационные сооружения XVIII—XIX вв. По письменным источникам прошлого они исчисляются в несколько де¬сятков— в том числе Пишпек, Токмак, Каракол, Барскаун, Конурулен, Суфи-Курган, Дараут-Курган, Чиназ и др. Но до нас дошли лишь три: крепость Кан в среднем течении р. Сох, Дараут-Курган в Чон-Алае и Чолок-Коргон в Центральном Тянь- Шане. Остальные были разрушены во время восстаний киргизского народа против кокандского владычества. Ветер, дождь, снег и хозяйственная деятельность человека довершили разрушение.
По образцу и подобию отдельных кокандских крепостей, но гораздо меньших размеров, возводили свои укрепления в прошлом столетии и киргизы: Ормон-Коргон на Сан-Таше, Кызыл-Ункур на Иссык-Куле, Чон-Коргон в Кетмен-Тюбе и некоторые другие. Сегодня от них остались лишь одни названия. Чтобы составить хотя бы их план, нужны кропотливые поиски на местности, зачистка и даже археологические раскопки.
Немалый интерес представляют материальная культура и декоративно-прикладное искусство киргизского народа прошлых веков, которые не были еще предметом специального исследования и выявление и изучение которых непосредственно связано с полевыми историко-этнографическими работами.
Важное значение в процессе познания прошлого своего народа представляют горнорудные промыслы Сары-Джаза и Ак-Тюза, раскрывающие секреты древних умельцев, а также эпитафии, рукописи, книги и отдельные документальные памятники.
Памятники — наше национальное достояние, и их поиски и изучение — долг не только ученых, но и представителей общественности, учащейся и студенческой молодежи.
Особенно сейчас заметны многочисленные недочеты и упущения, без устранения которых невозможно полноценное использование этого богатейшего наследия в целях патриотического, интернационального и художественно-эстетического воспитания трудящихся. На многих памятниках отсутствуют мемориальные доски, нет охранных надписей даже на больших — союзного значения памятниках археологии и архитектуры.
Нередко еще приходится сталкиваться с фактами бесконтрольности и отсутствия элементарной охраны памятников на местах. Нельзя сказать, что никакой работы в этой области не проводится. Но того, что делается в основном по линии охраны памятников, пока явно недостаточно. Хочется, чтобы была понята сама идея важности историко-археологических и культовых памятников, чтобы и хозяйственные работники, и местные власти, и общественность от равнодушия к ним перешли к их сохранению и пропаганде. Ученые, со своей стороны, сделали бы все, чтобы эти памятники стали доступны всем, чтобы желающие могли с ними познакомиться по статьям или книгам.
Крупный американский философ Дж. Сантаяна (1863—1952) как-то сказал: «Народ, который не помнит своего прошлого, обречен вновь его пережить». Автор, правда, напоминал о трагедиях в жизни народов, катаклизмах истории, которые непростительно быстро забываются. Но это распространяется и на более широкие ассоциации, на все прошлое в преломлении к современности. Бесцельно уничтожая исторические памятники, мы иногда вольно или невольно губим память о прошлом.
Обобщая опыт, накопленный человечеством в его поступательном движении, анализируя прошлое, извлекая из него необходимые уроки, история обращает свои взоры в настоящее и будущее, и памятники уже становится не молчаливыми стражами тайн былого, а открытой книгой, читаемой современником.
Турецкий ученый, профессор Кемаль X. Карпат, являясь активным пропагандистом пантюркистской идеи, пытался и культуру среднеазиатских народов представить лишь как общетюркскую исламскую культуру, идеальным образцом которой считает Турцию. К истокам этой «общетюркской» культуры пантюркисты относят и такие памятники письменности среднеазиатских народов, как «Диван лугат ат-тюрк» («Словарь тюркских наречий») Махмуда Кашгарского и дидактическую поэму «Кутадгу билиг» («Благодатное знание») Юсуфа Баласагунского. Научный анализ не только археологических и архитектурных, но и письменных памятников опровергает клеветнические измышления бур-жуазных фальсификаторов, доказывает самобытность развития среднеазиатских народов, в частности, киргизского народа.
Современное развитие археологической, как и всей исторической науки, вышло за рамки отдельных республик. Сегодня невозможно решать проблемные вопросы истории Киргизии без привлечения материалов других среднеазиатских республик. Все чаще принимаются решения научных совещаний и конференций по совместному изучению того или иного объекта, имеющего общерегиональное значение. Археологические изыскания, развернувшиеся широким фронтом во всех уголках Средней Азии и Казахстана, каждый год дают новые материалы для исследования той или иной историко-культурной проблемы.
Однако темпы изучения памятников отдельных эпох в Киргизии заметно отстают от других республик. А между тем неисчерпаемые духовные богатства хранит земля, и ждут исследователей сотни древних городов и селений Киргизии, позднесредневековых крепостей-коргонов, гумбезов. Поэтому не случайно начато стационарное изучение представляющих научный интерес и перспективных раннесредневековых городищ у с. Красная речка и Бурана, рассчитанное на многолетние комплексные археологические исследования, как это практикуется и других республиках, начато научное исследование крепостей и гумбезов XVIII—XIX вв., изучаются горнорудные промыслы, материальная культура и декоративно-прикладное искусство киргизов.
В последние годы подход к делу сбережения памятников истории и культуры стал более целеустремленным, научно-организованным, широким и планомерным. Сейчас задачи в об-ласти охраны памятников не сводятся лишь к кругу вопросов, связанных с их охраной и визуальным обследованием, а организуются заповедные зоны их естественного, приближенного к древности окружения, создаются музеи под открытым небом: музей под открытым небом на базе археолого-архитектурного комплекса «Бурана», создан литературно-этнографический музей «Гумбез Манаса», решен вопрос об организации заповедника «Тахт-и Сулейман» в г. Оше, полностью отреставрирован Узгенский архитектурный комплекс, законсервирован Таш-Рабат, реставрируется мавзолей Шах-Фазиль.
Решать вопросы охраны культурного наследия в настоящее время невозможно без учета общих градостроительных задач и застройки населенных пунктов, имеющих памятники истории и культуры. К ним относятся такие исторические города, как Ош, Узген, отдельные поселки — Наукат, Гулистан (Ошская область) и другие. Как и по всей стране, здесь проводятся большие и систематические работы по реконструкции городов с памятниками истории и культуры. Современные мероприятия по планировке и застройке сочетаются с их охраной и использованием. И это понятно, поскольку исторически сложившиеся комплексы, сочетаясь с современной застройкой, являются как бы связующим звеном прошлого с настоящим. Архитектурно-археологическое наследие — это овеществленный опыт культуры народов, отражающий крупные вехи в его историческом развитии. Оно помогает увидеть нашу жизнь в движении, и пространственных и временных связях.
В число памятников включает не только отдельные здания и сооружения, но и «памятники градостроительства, и архитектуры—архитектурные ансамбли и комплексы, метрические центры, кварталы, площади, улицы, остатки древний планировки и застройки городов и других населенных пунктов, а также связанные с ними произведения садово-паркового искусства, природные ландшафты.