Постановление ЦИК и СНК Туркреспублики
В плачевном положении застала городище Бурана резолюция 1917 года.
Первое время соблазн использовать кирпич с минарета стал заметно усиливаться у токмакского населения, а в 1919 г., благодаря полной безнаказанности такого рода поступков он принял угрожающий характер. Это было частично приостановлено стихийно пробудившимся с революцией интересом широких кругов общественности ко всему окружающему. В местной прессе стали появляться небольшие за-метки и воззвания, бившие тревогу о судьбе Буранинского минарета, у которого в ту пору начали усиленно разбирать уцелевшие ряды кладки верхних частей. Возглас «Спасите башню Бурану!» нашел отклик в среде токмакского учительства, решившего принять па себя заботу об охране памятника и учредившего надзор за городищем. В это время на городище Бурана было зарегистрировано несколько случайных находок.
Так, в 1921 г. вешними водами было вымыто несколько экземпляров медных очень плохой сохранности монет XII в. чекана династии Илеков. Тогда же Т. Миргиязовым была отмечена сделанная еще в 1915 г., но оставшаяся в ту пору не зарегистрированной в литературе находка большого медного котла на трех ножках, концы которых были оформлены в виде пасти ящероподобного дракона. Котел в 1922 г. попал к местному меднику, употребившему его на изготовление нескольких кумганов. К этому же периоду относятся и популярные заметки о городищах Чуйской долины, в том числе о Буране и его башне, помещенные в различных периодических ташкентских и казанских изданиях на узбекском и татарском языках. Их автор Т. Миргиязов был тогда учителем в Токмаке.
Несмотря, однако, на инициативу некоторых токмакских жителей в деле охраны Бураны, случаи использования ее жженых кирпичей для частного строительства продолжали повторяться еще до конца 1922 г., о чем тогда же был поставлен в известность Туркомстарис. В принятом ЦИК и СНК Туркреспублики постановлении от 27 марта 1923 г. за № 52 башня Бурана была включена в число наиболее ценных в историческом и археологическом отношении памятников и передана для охраны в ведение общетуркестанского комитета.
Уже в 1924 г. по заданию Туркомстариса (вскоре переименованного в Средазкомстарис) В. Д. Городецким снова была осмотрена башня Бурана и в полевом отчете отмечено, что вокруг ее городища есть следы пригородной окружной стены в виде отдельных отрезков оплывших валов. Одновременно он посетил городище Ак-Пешин. В следующем 1925 г. им совместно с профессором-арабистом
А. Э. Шмидтом осуществлена специальная экспедиция для выяснения исторической топографии дельты реки Чу и западного побережья Иссык-Куля, в частности, маршрутов, отмеченных в арабских средневековых источниках. При посещении городища Бурана был собран некоторый подъемный материал в виде фрагментов утвари. Общая площадь былого города, окруженного стеной, от которой сохранялись следы в виде оплывших валов, была определена В. Д. Городецким примерно в 20 кв. км. По его мнению, Бурану следовало отождествлять с упоминаемым средневековыми арабскими географами городом Певакстом, а развалины Ак-Пешина с остатками Пенджикета.
В том же 1925 г. по поручению Средазкомстариса специальный осмотр башни Бураны с целью выяснения состояния и необходимых мер для обеспечения ее сохранности осуществлялся профессором-искусствоведом Б. П. Денике и архитектором М. М. Логиновым.
Исследование сопровождалось довольно подробной фотофиксацией наружного вида этого памятника. Б. П. Денике по архитектурным формам и орнаментации башни Бурана указал на тесную связь ее с минаретом Узгена, минаретом XII в. в Бухаре, минаретом в Термезе (423 г. х.— 1031 г. и. э.), башнями XI—XII вв. в Хорасане и предложил датировать семиреченский памятник XI— XII. Позднее Б. П. Денике относил башню Бурана более определенно к памятникам XII в., а ее орнаментацию сравнивал с декором мавзолея Юсуфа ибн Кутайира в Нахичевани (1162 г. н. э.) .
Начало ремонтно-реставрационных работ на башне Бурана
Первоочередные ремонтно-реставрационные работы на башне Бурана начались в 1927 г. Ответственным за эти работы был
М. М. Логинов. В отличие от других подобного характера заданий по линии Средазкомстариса работа на Буране не сопровождалась уточненными обмерами и изготовлением детальных чертежей. Главное внимание было направлено на восстановление нижней части башни, разрушенной местными жителями почти на трехметровую высоту от современного уровня земли. В пустые гнезда восьмигранного основания тогда было вложено двадцать новых арчовых балок взамен утраченных средневековых бревен. По-видимо-му, эти балки служили не только для горизонтальной перевязки рядов кирпича основной кладки и связи ее с наружной декоративной облицовкой; весьма возможно, здесь мы сталкиваемся с одним из приемов строительства, ослабляющих действие на строение столь частых в Средней Азии землетрясений. После того была восстановлена кладка ствола, причем все сохранившиеся части орнаментальной облицовки были сохранены и только тщательно закреплены. В верхней части остова башни был заложен кирпичом наиболее разрушенный участок. Этот ремонт, обошедшийся в 3366 рублей, потребовал изготовления 30000 жженых кирпичей, соответствующих средневековым размерам. Для их обжига на месте была сооружена специальная печь.
Ремонтно-реставрационным работам Средазкомстариса в 1927 г. на Буране, как и па всех памятниках других районов, предшествовало выяснение технического состояния их нижних частей, что было сопряжено с необходимостью заложения хотя бы незначительного шурфа у основания объекта. Осуществление при этом обязательного археологического надзора, оправданного при такого рода работах, Самкомстарисом было поручено М. Е. Массону.
В середине августа по завершении археолого-топографического обследования древнего Тараза (Аулиеата, ныне Джамбул КазССР)
М. Е. Массон вместе с М. М. Логиновым и коллектором Т. Миргиязовым выехал на Бурану для археологического надзора за намеченным шурфом у основания башни. В течение двух дней длилось вскрытие небольшого участка нижних частей минарета, за то же время
М. Е. Массон в общих чертах ознакомился с самим городищем, изготовил кроки (на основе комплексной съемки) и сделал некоторые дополнительные наблюдения, не отмечавшиеся предшествующими исследователями.
Расположение городища
Городище Бурана расположено на равнине с плоским рельефом. В четко различимой главной своей части (шахристан или шахри-дарун) оно имеет ориентированный по странам света почти правильный четырехугольник, обнесенный оплывшими теперь стенами. Более длинные, вытянутые по прямой линии вдоль северного и южного фасов, сохранились на 570 м, а более короткие — на восточном и западном фасах — имеют около 520 м. Таким образом, площадь всего буранинского шахристана несколько превышает 28 гектаров, т. е. близка по размерам к таковому средневекового городища Сайрама. Некогда высокие земляные стены шахристана имеющие ширину в оплыве до 20 м, были сложены из мощных пахсовых блоков. В пролетах же ворот стены были сложены из сырцовых кирпичей (это заметно на западном фасе). Для большей устойчивости и удобства фланкирующего обстрела осаждавших шахристан врагов с наружной стороны через некоторые неравные промежутки (но не менее чем 40 м) устраивалось до десятка и более выступавших наружу башен, примыкающих вплотную к стенам каждого фаса. На их наличие указывают теперь кое-где сохранившиеся на земляных валах оплывы. В юго-западном углу шахристана к городским степам примыкало какое-то фортификационное сооружение.
Городских ворот было несколько. В южном фасе их предположительно было двое, причем одни располагались ближе к юго-западному углу шахристана. В западном фасе ворота находились ближе к северной стене внутреннего города; в северной стене почти точно в середине. Восточная стена подверглась наибольшему разрушению водой горного сая Бурана. Последствием особенно многоводного селя, по словам местного населения, был разлив Бураны в конце семидесятых годов прошлого столетия. В 1927 г. от восточного фаса городской стены еще сохранились жалкие отрезки уплощенных валов на протяжении 25 м, 70 и 80 м с юга на север. В этой части ворота были примерно в середине. На основании сказанного можно предположить, что дошедшие до нас в руинах стены шахристана с их воротами возводились с учетом планировки уже сложившегося здесь населенного пункта.
Внутренняя планировка шахристана Бураны определяется в основном начинавшимися от городских ворот улицами, ведущими к главному центральному месту, возможно, базару. С восточной стороны от него находился комплекс каких- то зданий: то ли культового, то ли административного характера, связанных с местопребыванием правителя. Вообще же без специальной археологической разведки определить это было невозможно. Близ северо-западного угла шахристана в микрорельефе усматривается обведенный стенами участок (70X60 м), который, возможно, указывает на местонахождение некогда крупного средневекового караван-сарая.
Шахристан снабжался водой каналом, выведенным из Бурана сая. Ложе главной магистрали, теперь в виде овражистого русла, начинается от юго-восточного угла шахристана, пролегает через его центральную часть и выходит за его пределы в середине северного фаса, близ ворот. Ответвлением и одновременно спускным водосливом служило русло канавы, проходившей близ минарета и у северо-восточного угла шахристана и впадавшей в речку Бурана.
В свое время шахристан был, видимо, сравнительно густо застроен зданиями из сырцовых и жженых кирпичей разных стандартов, встречающихся почти повсеместно как в кусках, так и в целом виде. Интересно отметить наличие продолговатых кирпичей размером 27X13,5X4 см — 26X13X4 см. Среди подъемного материала попадались многочисленные фрагменты неполивной и глазурованной утвари, в том числе черепки так называемых «симобкузача» (сосуды для ртути), осколки разнообразной стеклянной посуды; разноцветные, иногда довольно крупные мастиковые и бирюзовые бусины; куски окислившихся или проржавевших железных предметов, среди которых оказался отрезок цепи из трех крупных продолговатых колец. В конце 1927 г. после закрытия ремонтных работ киргизами было выкопано несколько целых и обломков золотых монет общим весом 18 г. Они принадлежали хорезмшахскому чекану начала XIII в.
Захоронения в шахристане
По мере развития сколько-нибудь значительного феодального города Средней Азии, подле него начинал складываться пригород—рабад.
Иногда в зависимости от направления наиболее оживленных торговых путей, для большей защищенности от нападения врагов или болей удобного топографического расположения, часть рабада с какой-нибудь стороны от шахристана проявляла особую жизнеспособность, сказывавшуюся в планировке городского типа. В Самарканде, например, к X в. таковая сложилась на территории к юго- западу от тогдашнего шахристана (ныне городище Афрасиаб). Его обжитая и оформленная погорбдскому площадь в ту пору в 1,5 раза превосходила размерами самаркандский шахри-дарун. Когда же площадь в XI в. оградили особой стеной, он превратился в «шахри-бирун» (т. е. «внешний город»), этот термин в специальной научной литературе иногда заменяется обозначением «шахристан № 2». Вместе с тем сплошь и рядом не только территорию собственно пригородов, но и весь прилежащий район культурных земель обносили дополнительной, особой внешней стеной «городской округи», причем делали это как в пору рабовладельческого общества, так и при феодализме.
У городища Бурана следов густо застроенного пригорода- рабада с городской планировкой в микрорельефе явно не проступало. Небольшой разведочный стратиграфический шурф, заложенный у обрыва правого берега магистрального канала примерно на 80 м севернее ворот шахристана, и наблюдения микрорельефа прилегающей поверхности показали, что здесь на некотором протяжении лежит сплошной культурный слой в виде сброса брака, получаемого при обжиге разнообразной керамической утвари в печи (или в печах) конца XI—XII вв. Отсюда были взяты фрагменты большой глазурованной чаши — касы с типичным коричневым орнаментом, нанесенным по желтоватому фону, ряд фрагментов крупных корчагхумов, больших и малых кувшинов-куза, разных типов баночек, крынок, горшков с ушками для подвешивания при ношении, венчиков крышек так называемых «глиняных столов» и др.
Под этим слоем керамического брака залегают погребения людей, скелеты которых вытянуты с востока на запад. Черепа их обращены на запад. Над одним из этих погребений, детально не вскрывавшихся, был найден продолговатый жженый кирпич, на лицевой поверхности которого имеется изображение креста, грубо выдавленного по сырой глине пальцем. В отличие от четырехконечного орнаментального креста несторианских намогильных галек, крест на кирпиче шестиконечный с нижней косой перекладиной. Его появление в Семиречье, может быть, следует связывать с проживанием здесь в свое время какого-нибудь пилигрима из других восточных христианских общин.
Такого рода кресты на археологических местных памятниках христиан встречаются и в других районах Средней Азии. Во всяком случае, очевидно, была пора, когда на землях северной части пригорода Бураны, в непосредственной близости от ворот шахристана, у идущей от них большой дороги к берегам реки Чу, местные средневековые христиане хоронили своих покойников. Затем, повидимому, захоронения им здесь были запрещены, а несторианской общине отвели иод их кладбище свободный, должно быть, участок в южной пригородной части, примерно в 1 км к юго-западу от южных ворот шахристана.
Как отметил уже в 1924 г. В. Д. Городецкий, вокруг четырехугольного городища Бурана кое-где были видны остатки былой внешней стены в виде оплывших валов. Для проверки этого сообщения М. Е. Массоном на второй день пребывания были проделаны пешеходные маршруты по трем направлениям от северо-западного угла шахристана. Одни отрезок земляного вала бывшей окружной стены был отмечен примерно в 2 км к северо-западу, второй — в 1,5 км к северо- востоку и третий — к юго-востоку на расстоянии около 4 км от исходной точки. Один из местных информаторов убежденно говорил, будто в натуре есть худшей сохранности остатки второй стены городской округи. За недостатком времени проверить это, как и установить полную протяженность отмеченных следов первой внешней стены, тогда не имелось возможности.
Древние соседи Ак-Бешим и Бурана
Наметившиеся выводы о прошлом городища Бурана, полученные в результате общего археолого-топографического ознакомления, нуждались в сопоставлении с данными о каком-нибудь другом крупном городище в ближайшем районе Чуйской долины. Таковыми были намечены находящиеся в 6 км к северо-западу от Буранинского минарета и примерно в 8 км от теперешнего Токмака развалины городища под названием Ак-Пешин или Ак-Бешим. Их осмотр археологической группой на обратном пути из Бураны в Токмак при ограниченности имевшегося времени был проведен за четыре часа. Кроме беглого ознакомления с развалинами тогда была сделана комплексная съемка схематического плана центральных частей городища и заложен небольшой стратиграфический шурф в 300 м к западу от первоначального шахристана для проверки наблюдения, что и с этой стороны к нему примыкал заселенный пригород.
Развалины Ак-Бешима красноречиво свидетельствуют о двух крупных периодах развития города. В конце первого он состоял из шахристана площадью свыше 20 гектаров, высокой цитадели в его юго-западном углу и пригорода, обнесенного, по словам окрестного населения, кольцом внешней стены, отстоящей в некоторых местах от шахристана на расстояний чуть ли не 1,5 км. Остатки ее легко различимы в виде оплывшего вала. Система укреплений первоначального шахристана, мощь профиля его стен, наличие значительных фланкирующих выступов былых башен — все это убеждает, что, возможно, древними строителями придавалось большое значение обороне города от врагов. Судя по подъемному керамическому материалу, это имело место незадолго до завоевания Средней Азии арабами. По мере интенсивного роста города значительную часть обжитого рабада, примыкающую к шахристану с восточной и юго-восточной сторон, на грани I и II тысячелетий н. э. пришлось обвести новой высокой глинобитной стеной с круглыми башнями, особо обозначенными в южной части, и обращенной к хребту Киргизского Ала-Too. Так сформировалась новая городская территория шахри-бирупа площадью около 50 гектаров. Почти в середине его наличествует прямоугольная территория (300x235 м), окруженная стеной с девятнадцатью башнями, из которых две на северном фасе устроены по бокам от ворот. Их подлинное назначение можно будет установить лишь при археологическом вскрытии.
Даже кратковременное попутное ознакомление с городищами Бурана и Ак-Бешим, расположенными рядом и формировавшимися в средние века на одном из бывших путей в Кульджу, позволило отметить в истории их развития ряд далеко не совпадающих этапов.
Историческая топография и подъемный археологический материал наглядно свидетельствуют, что Ак-Бешим сложился раньше Бураны, до арабского завоевания Средней Азии, и оформился как полноценный раннефеодальный город с цитаделью, мощным шахристаном и рабадом. После некоторого застоя, а возможно даже упадка, Ак-Бешим в пору развитого феодализма снова начал расти и оформил в рабаде шахри-бирун, обнесенный особой стеной. Встречающиеся на поверхности, правда, немногочисленные археологические находки XIV в. преимущественно в виде фрагментов керамической утвари являются показателями, что жизнь на Ак-Бешиме продолжалась в ка-кой-то мере и после монгольского завоевания.
Оформление города на месте Бураны произошло значительно позже. В пору развитого феодализма это нашло отражение только в виде прямоугольного в плане шахристана. При наличии стен городской округи нет и намека на оформление шахри-бируна. Хотя кое-где на поверхности встречаются единичные экземпляры глазурованной керамики и кирпичей X в. и старше, но наиболее интенсивная жизнь города приходится на XI—XII вв. Город при этом был далеко не заурядным и отличался интенсивным строительством различных зданий из жженого кирпича. Представители господствующих классов пользовались известным благополучием, нарушавшимся временами, но, видимо, не-надолго. Об этом свидетельствуют находки из ценных металлов. Больше всего зарегистрировано находок золотых динаров, иногда разрубленных на куски и принадлежащих в основном хорезмшахскому чекану первой четверти XIII в. С этим временем связан верхний культурный слой городища, а с первыми годами монгольского завоевания начался новый период быстрого и окончательного замирания. В последующие столетия городу временами придавалось явно особое административное значение.