Присоединение кыргызов к Коканду в конце XVIII в.
Выступление киргизских племен против захватнической политики Ирданы.
В сагымбаевском варианте эпоса «Манас», в главе «Поход на Бейджин», приводится мысль о необходимости объединения кыргызских племен и замены междоусобных ссор (в частности, мятежа против Манаса) участием в войне против внешнего врага - калмыков и Китая под водительством славного вождя. Гиперболизация событий, как вполне обычный в устных преданиях прием, применен и в этом сказании. Там есть строки о покорении Манасом Китая, в которых выражено стремление сказителя отразить активную борьбу с захватчиками: Манас «китайский народ сразу покорил (разбил), так как никто еще их всех таковским образом не захватывал (не покорял), так что у Китая не осталось возможности сопротивляться ему. Не осталось ни одного человека, который мог бы оглянуться» (т.е. не осталось храбреца, способного начать борьбу с победителем). Впрочем, в этом столь наивном изложении событий есть и доля исторической достоверности: эпизоды успешной защиты народом своей независимости в эпосе трансформировались в великую победу над мощным врагом. И эту победу народная традиция связала с любимым героем - Манасом.
Но вернемся к реальным фактам. С конца 50-х годов XVIII столетия заметно возвышается роль южнокыргызского родоплеменного объединения адыгине. Его родоправитель Хаджи-бий даже считался главой всех ичкиликских кыргызов Алая и Оша. Он, по собственному заявлению, мог выставить «200 тысяч людей орды бурутов, рассеянных от Бухары до Востока». Севернее уже окрепло кокандское владение, поглотившее Маргеланское, Андижанское и Наманганское бекства. Кыргызский феодал Хаджи-бий при этом соседстве выступал как равный с кокандским правителем. Показателен в этом отношении следующий пример. Этот родоправитель отправлял китайским властям письма-послания не только от себя лично, но и от имени кокандского правителя Ирданы-бия: Коканд и кыргызы на равных выступали при дипломатических контактах с соседней Цинской империей.
К слову, взаимоотношения кыргызов со своим южным соседом, Цинским Китаем, строились неровно.
Первоначально они основывались на взаимных посольствах, затем, когда яснее стала вырисовываться агрессивность замыслов маньчжуро-цинского правительства, регулярные отношения прервались, став эпизодическими. Причем сами среднеазиатские народы не желали цинского протектората, которое зиждилось на вооруженной основе, оказывали сопротивление всяким попыткам маньчжуро-цинских властей к экспансии, давали вооруженный отпор китайским войскам. Последнее обстоятельство и стало определяющим фактором упрочения Кокандского ханства в этом регионе, дальнейшего расширения границ этой державы на север.
По мере своего укрепления она все более поглощает окрестные разрозненные кыргызские племена, начинает играть серьезную роль в Восточном Туркестане и влиять на обстановку там. В частности, 1760 год отмечен притязаниями кокандского правителя Ирданы на родоплеменное объединение кыргыз-кипчаков. Он захватывает и держит под арестом кыргызского бия Амана, брат которого - бий Эмур - предпринимает энергичные шаги для его освобождения. Отношения между кокандскими правителями и кыргызскими феодалами обостряются.
Два года спустя бии племени адыгине Маматкул и Арзымат решили открыто выступить против захватнической политики Ирданы. Они намеревались привлечь к походу сарыбагышских биев Черикчи и Темурджана, но сочувствия не встретили: сарыбагыши высказались за мирную политику с соседями и от участия в походе отказались.
Таким образом, Ирдана уже чувствует себя достаточно окрепшим, чтобы перейти к открытому завоеванию кыргызской территории и подчинению основных ферганских владений кыргызов - городов Узгена и Оша с их окрестностями. В 1862 году он напал на кыргызов и опустошил их земли «в стране Узе» (Узген). Войска Хаджи-бия, возглавлявшего кыргызские племена ичкилик, адыгине и монголдор в борьбе против Ирданы, были разбиты.
Кокандцы заняли также город Ош. В качестве повода для нападения Ирдана использовал инцидент с купцами. В 1762 г. феодалы адыгине ограбили караван кокандских купцов. Воспользовавшись случаем, Ирдана начал наступление на кыргызов и захватил г. Ош. При этом он использовал версию, по которой Ош якобы издавна принадлежал Коканду. Кыргызские войска отступили в горы. Вынужден был бежать и Хаджи-бий.
В том же году из-за притеснений со стороны Ирданы, не желая подчиняться кокандцам, откочевал из Ферганы на восток кушчинский бий Нарбута. Однако через три года он возвращается из Восточного Туркестана и убеждает последовать его примеру брата Боркэ.
Политика цинского правления в Кашгаре оказалась еще более тяжелой, и кыргызские феодалы предпочли кокандское подданство. Сохранить независимость в таком окружении несравненно более сильных феодально-деспотических государств было практически невозможно. Китайские власти с предубеждением относились к присоединению кыргызов к Коканду и даже пытались было воспрепятствовать этому. Но сами кыргызы отдавали предпочтение в этом противопоставлении Коканду. Кокандские правители также действовали, не оглядываясь на политику цинов. Когда в 1762 г. император Цяньлун потребовал от Ирданы вернуть захваченные у кыргызов земли, кокандский правитель не только не послушался своего южного соседа, но в следующем году подчинил еще ряд кыргызских племен уже в пределах Восточного Туркестана. А весной 1764 года Ирдана выступает в поход покорять Ходжент. Хаджи-бий решил воспользоваться отводом основных кокандских войск из Восточной Ферганы и отомстить тем самым за временную потерю Оша. Он неожиданно нападает на кокандское владение. Ирдана вынужден был срочно заключить мир с Фазил-беком, правителем Ходжента, и с полпути возвратиться назад. Поход на Ходжент был сорван. Зато вся сила удара пришлась на кыргызских повстанцев. Хаджи-бий оказывается в плену у Ирданы-бия, но, видимо, ненадолго. Вскоре Ош и его окрестности вновь оказываются под управлением кыргызов.
Однако преодолеть натиск несравненно более сильных кокандских войск кыргызы оказались не в состоянии. К концу XVIII в. эта территория почти на столетие присоединяется к Кокандскому ханству.
Впрочем, кокандские правители действовали не только силой оружия. Они старались привлечь кыргызских феодалов и другими методами - предоставлением определенных льгот, в частности, хороших пастбищ. Так, в 1763 году предводитель одного из кашгарских подразделений кыргызов по имени Эрби намеревался из Восточного Туркестана «перейти на сторону кокандской границы, чтобы вести кочевой образ жизни со своими племенами и заниматься только отыскиванием пастбищ». Впоследствии, в 1786 году, татарин Габайдулла Абдрахмангулов сообщал сибирским пограничным властям, что «закаменных киргисцов начальник» Абайлы-бек затри года до этого со своим родом в 1 тыс. кибиток перешел из Восточного Туркестана в Коканд к Нарбуте-беку. И как ни пытались хитростью и силой цинские власти привлечь откочевавший род - ничего не получилось. Вмешательством этого бека был положен конец притязаниям китайских феодалов: кыргызский род остался в подданстве у кокандцев.
Агрессивно - экспансивная политика маньчжуро-цинского Китая в Восточном Туркестане
