Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец Кайкин Василий Матвеевич
Герой Советского Союза Кайкин Василий Матвеевич
Василий Матвеевич Кайкин родился в 1910 году в селе Тюп Тюпского района Иссык-Кульской области в семье крестьянина-бедняка. Русский. Работал трактористом в МТС. В Советскую Армию призван в 1942 году. Гвардии старший сержант. Командир расчета станкового пулемета.
В Великой Отечественной войне принимал участие в боях на Сталинградском, Центральном и 1-м Белорусском фронтах. Сражался на Волге, форсировал Днепр и Вислу. На Одере проявил героизм. Родина отметила его боевые заслуги орденами Красной Звезды и Славы III степени.
27 февраля 1945 года за исключительный боевой подвиг В. М. Кайкину посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Имя Героя увековечено. В селе Тюп его именем названа улица, школа, установлен бюст.
ЭСКАДРОН УХОДИТ ЗА ОДЕР
Его крепкая и всегда такая веселая Нюра плакала горько и безутешно. Испытывая неловкость, Василий тискал поочередно то Ивана, то Зину с Марией и сердито гудел:
— Да хватит. Ведь вернусь же. Всех, что ли, там убивают.
А у самого першило в горле.
Неимоверно палило не по-осеннему жаркое солнце. По мелкой зыби залива ходили слепящие блики. Легкий ветерок доносил с полей острый запах жнивья, сухую спелость нивы.
На барже закончили уборку, подали сходни.
— Ста-а-ано-вись! — послышалась четкая команда молодого лейтенанта, перетянутого новенькими скрипучими ремнями, и понеслась, усиленная гладью, по озеру.
Огромная толпа дрогнула, разломилась надвое. Забрасывая на плечи вещмешки, новобранцы выстраивались в неровную шеренгу.
Усталый седоватый военком раскрыл папку и произнес:
— Всем, кого я назову сейчас, шаг вперед. Решением партийных и советских органов эти товарищи призыву пока не подлежат и будут продолжать трудиться в народном хозяйстве.
«Снова не возьмут»,— шевельнулась сердитая мысль у Василия Матвеевича, и он, обреченно переступив с ноги на ногу, увидел выбившуюся из толпы жену с ребятишками.
«Чему же ты радуешься, дуреха? — говорил он ей укоризненным взглядом. — Это же опять людям в глаза смотреть.
Видите, какой он незаменимый, этот Кайкин!»
С Нюрой они пожили не так уж и много. До этого у каждого была другая семейная жизнь и было по дочери.
Сходились не просто. И только все наладилось, как эта война, на которую он все не может попасть.
История его семьи была схожа с множеством историй других русских и украинских переселенцев. Родители деда Матвея шли из Поволжья. Весь табор почти поголовно вымер от страшной эпидемии. Трехлетного Матвея подобрали чужие, но добросердечные люди, облюбовав для постоянного местожительства село Тюп, воспитали, как своего сына, и помогли обзавестись семьей.
Василий родился в 1910 году. Рос бойким и увертливым, любил всевозможные состязания по борьбе.
В 1934 году, как ударника, решением сельхозартели его направили в село Сухой Хребет на курсы трактористов. До 37-го Василий Матвеевич работал в Тюпской МТС на тяжелом гусеничном тракторе ЧТЗ, а после, до самой войны, возглавлял в колхозе «Ленинский путь», вошедшем ныне в орденоносный колхоз-гигант «50 лет СССР», тракторно-полеводческую бригаду.
На второй же день войны Василий Матвеевич отнес в райвоенкомат заявление. Ответа не было долго, и он пошел снова. Спорил и доказывал с той же мужицкой настырностью, с которой и работал на тракторе, и ему уступили, выписали повестку. А на пристани, перед погрузкой на баржу, так же вот, как и сейчас, вызвали из общей шеренги и приказали возвращаться обратно.
Тогда он еще как-то вынес подобное к себе отношение — в разгаре была жатва, но теперь жатва почти закончена...
По дороге домой Нюра успокаивала, пряча лицо в передник:
— Навоюешься еще, горе ты мое лихое! Еще навоюешься, успеешь башку свернуть! Ее таким-то непоседливым в первую очередь и сворачивают.
Призвали его окончательно лишь в январе 1942-го, дважды еще возвращая со сборных пунктов. Ранним морозным утром отправили в Душанбе, в кавалерийскую школу младших командиров, откуда он, самолюбивый механизатор, не без юмора писал домой по по-воду лошадей: «Не ЧТЗ, конечно, но тоже живое».
А боевое крещение получил уже на Сталинградском фронте, оказавшись участником кавалерийского рейда в тыл врага.
Рейд заканчивался успешно, но под конец эскадрон попал в плотное окружение и вынужден был отступить в густую непролазную пойму. Несколько дней они пробирались камышами, питаясь только кониной, а потом, нащупав слабое место в обороне противника, ударили из последних сил, и ночью, почти без потерь, прорвались к своим.
Успех этого прорыва во многом обеспечил он, Василий Матвеевич Кайкин, который, потеряв коня, пристал к пулеметчикам и умело прикрыл огнем атакующую группу. За мужество и находчивость комэск наградил его золотыми часами.
Долгим и непростым был путь 54-го кавалерийского полка 14-й гвардейской Мозырской ордена Суворова кавдивизии к нашей государственной границе. За это время грудь коман-дира пулеметного расчета, старшего сержанта Василия Матвеевича Кайкина украсили боевые награды. Его ратные подвиги были отмечены двумя орденами Славы III степени, орденом Красной Звезды, несколькими медалями. В январе 1945 года 54-й кавалерийский полк гвардии майора Василенко вступил на территорию Германии.
В одной из передач Центрального радио, которая называлась «Им было по двадцать», председатель колхоза из Туркмении Герой Советского Союза Вайрам Дурдыев, рассказывал об эскадроне старшего лейтенанта Каскова, вспомнил эпизод, как они, сделав скрытый стремительный бросок за линию фронта, захватили врасплох одно из крупных подразделений противника и пленили сразу нескольких важных чинов, среди которых оказался даже три генерала. Отдавая должное кавалеристам, он особенно тепло отозвался о пулеметном расчете Василия Кайкина, самоотвереженно прикрывавшем их отход и долго сдерживавшем разъяренного крупными потерях врага.
— Это был человек какой-то особенной отваги,— рассказывает бывший командир пулметного взвода и бывший старший лейтенант, а ныне генерал-майор, Герой Советского Союза Николай Константинович Щипанов.
Встретились мы впервые на Донетчине. Во взводе в эскадроне старшего сержанта уважали, вскоре я назначил его своим заместителем.
...Последний свой бой, обессмертивший eго имя, Василий Матвеевич Кайкин принял в одном из привычных уже рейдов в тыл врага за Одером.
Стояла зима. Река была скована льдом, что несколько облегчало ее форсирование за счет возможной стремительности броска, но все же к операции готовились тщательно. В полдень 28 января командир полка гвардии майop Василенко пригласил к себе командаира второго эскадрона Каскова и своего заместителя по политчасти гвардии майора Клименко. Разговор был кратким. Клименко и Каскову предстояло отобрать наиболее смелых бойцов эскадрона в головной ударный отряд: и возглавить это подразделение прорыва. Зная своих бойцов, Касков первым назвал пулеметный взвод старшего лейтенанта Щипанова, пулеметный расчет Василия Кайкина. Этому взводу предстояло первым, стремительно преодолев реку с пулеметами на седлах, закрепиться на вражеском берегу и прикрыть переправу всего эскадрона.
— Как и всякая подобная операция прорыва линии фронта малыми силами, переправа на глазах у фашистов носила рискованна характер,— вспоминает Герой Советского Союза, бывший комэск-2 Леонид Алексеевич Касков, проживающий ныне в городе Кыштым Челябинской области. — Но мы привыкли к подобным поручениям командования научились расчетливо рисковать. Как всегда нашим главным оружием оставались внезапность и напор.
Вечерело. Над рекой стелился легкий низовой туманец. Группа подтянулась к заранее намеченную ложбинку и, выбрав момент во весь галоп выскочила в сумерках на лед. Цокали подковы, позванивали части разобранных и прикрепленных к седлам пулеметов, летело мелкое, больно впивающееся в лица ледяное крошево. Фашисты поздно спохватились, когда позади осталась почти половина пути, открыли ураганный огонь из автоматов и пулеметов.
Выросла стена минометно-артиллерийских взрывов.
Не всем удалось прорваться через эту неминуемую смерть. Падали, всхрапывая в предсмертной агонии, кавалерийские кони. Взлетали вокруг фонтаны воды и льда, но конная лавина неслась неудержимо.
Пулеметный расчет Василий Кайкина одним из первых занял выгодный рубеж и открыл ответный огонь.
Спешившись, бойцы бросились на штурм вражеских окопов, вступив в рукопашную.
Утро 29 января началось с отчаянных вражеских контратак. Только в первой половине дня их было отбито пять.
Потом еще три, почти одна за другой. После недолгого перерыва еще одна.
Так. Вася, так, — подбадривал расчет Кайкина, появлявшийся время от времени старший лейтенант Щипанов. — Главное продержаться. Наши уже готовы к броску.
И бросок этот свершился. К вечеру эскадрон вышел к городку Приттач перерезал шосейную дорогу на Альт-Кессель.
30 января значительно углубившись на врага и овладев железнодорожной станцией эскадрон занял временную оборону.
Единственный из пулеметного расчета уцелевший в этих боях Юрий Борисович Кардашенко, неразлучный друг и товарищ Василия Михайловича, рассказывает:
—Это было наше, так сказать, главное предназначение — ходить по тылам неприятеля, добывая необходимые командованию сведения и сея в его рядах панику. Познакомились мы с Василием Михайловичем Кайкиным еще в сорок третьем. Помню, письмо он получил из дома. Ну, мало ли какие бывают письма, и хорошие приходят, но не так по-детски радоваться. А тут налетел дьявол, сгреб в охапку — он же здоровый был, трясет. А если уж нашего Василия на борьбу потянуло, это что-то из ряда вон выходящее. Оказывается, и в самом деле непривычное письмо.
Сынишка в школу пошел и вот накарябал что-то...
Долго мы не могли уснуть в тот вечер.
Таким разговорчивым ни раньше, ни позже я Василия не видел...
Эскадрон поспешно окапывался вдоль железнодорожного полотна, но теперь позиция Василия Матвеевича Кайкина не устраивала. Оглядевшись, он предложил своему расчету выдвинуться за насыпь и замаскироваться под переездом.
Предложение было заманчивым. В целом одобрив его, командир взвода Щипанов предупредил, что в случае критической ситуации пулеметному расчету трудно будет рассчитывать на своевременную и эффективную поддержку.
— Да продержимся, товарищ гвардии старший лейтенант,— сказал Кайкин. — Впервой нам, что ли.
Едва лишь они замаскировались, как рядом ухнули тяжелые мины. Тут же открыла стрельбу самоходная пушка. По шоссе со стороны Грюнберга послышался грохот приближающихся танков.
Фашисты силами до двух батальонов на-ступали на станцию и железнодорожный переезд с трех сторон. Огонь пулеметчики открыли почти в упор, не только ошарашив самоуверенного врага, но сразу же нанеся ему огромные потери. Батальоны его смешались и побежали.
— Ну! Ну! — радовался командир расчета. — Вот это мы их поджарили! Вот это позиция! Пускай попробуют еще.
Но радость его была недолгой, очень уж необходимо было врагу отбить железнодорожную станцию и переезд.
Обнаружив хорошо замаскированный пулемет, весь свой огонь минометов и пулеметов фашисты сосредоточили на нем. Выдвинули на прямую наводку самоходную пушку.
Усилия их были тщетны, снаряды не могли взять надежное железобетонное укрытие. И тогда вражеские роты вновь поднялись в атаку.
Это был жестокий бой. Фашисты не жалели сил, чтобы уничтожить пулеметный расчет, а Кайкин, Кардашенко и Эссет Париев не хотели уступать столь выгодную для всего эскадрона и надежную позицию. Атаки накатывались одна за другой, трупы врагов уже устилали все поле перед переездом.
Но не вернулся посланный в расположение эскадрона за патронами Эссет Париев, и раскаленный пулемет Василия Матвеевича скоро замолк.
— Все, не дополз Эссет,— досадливо опустился рядом с Василием Юрий Кардашенко. — Что делать? Пока еще не поздно отступать к своим за насыпь?
— Ну, нет! — приподнялся на локте Василий Матвеевич. — Этого врагу не дождаться. — И выдохнул после недолгой паузы: — Ползи, Юра!
— Я... Не успеть же, Василий,— второй номер явно растерялся, потому что цепи врага были совсем близко.
— Надо успеть,— Кайкин схватил сохранившиеся у них гранаты и выбежал из укрытия. — Надо, Юра, не медли. Я задержу их.
Ползком, извиваясь среди кустарника и вжимаясь в неровности поля, он добрался до воронки метрах в пятидесяти от прежнего, столь надежно послужившего им укрытия, и все оглядывался на взбиравшегося на насыпь товарища.
Но фашисты заметили маневр Кайкина и стали его окружать.
Все дальнейшее произошло на глазах эскадрона.
Удачно использовав первые две гранаты, но не сумев остановить гитлеровцев, Василий поднялся с последней, противотанковой, устрашающе поднял ее над головой. На него навалились с разных сторон сразу семеро.
Ослепленный яростью, старший сержант стукнул всей тяжестью этой гранаты по одной из фашистских касок и рванул чеку...
Превозмогая боль в раненой ноге, возвращался обратно к пулемету второй номер. Рядом с ним скатывался по насыпи и старший лейтенант Щипанов.
Пулемет ударил хлестко и мстительно, и снова паника и безумие охватили противника. Его ряды смешались и дрогнули.
Подписывая наградной лист, командиры 54-го гвардейского кавполка майор Василенко и 14-й гвардейской Мозырской ордена Суворова дивизии гвардии генерал-майор лев, командующий 7-м гвардейским Kpаснознаменным кавалерийским корпусом генерал лейтенант Константинов отмечали: «Пулеметный расчет Василия Матвеевича Кайкина поджег семь автомашин с боеприпасами и горючим, уничтожил до ста гитлеровцев... Старший сержант Кайкин Василий Матвеевич достоин присвоения звания Героя Советского Союза».
Спустя 27 дней после этой героической гибели вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР...
Крупные морщинистые руки белой как лунь женщины осторожно разглаживают желтевшие солдатские треугольники. Xимическим карандашом на них написано: с.Тюп, Киргизской ССР, ул. Демьяна Бедного Кайкиной Анне Ивановне.
И обратный адрес: полевая почта 35, Кайкину Василию Матвеевичу.
«Здравствуйте, дорогая моя жена Нюра, детки Ваня, Зина, Мария. Сообщаю вам с радостью, что я жив и здоров...»
Для нас это голос из прошлого, а женщине, солдатской вдове, он вечно живой. Это ее прошлое, и настоящее, и будущее.
«...Береги себя и деток. Когда вернусь заживем иначе...»
Он верил в торжество жизни, верил в победу.
