Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец Джумабаев Ташмамат



Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

Герой Советского Союза Джумабаев Ташмамат


Ташмамат Джумабаев родился в 1924 году в селе Таштак Ошского района Киргизской ССР в крестьянской семье. Узбек. Член КПСС. Окончил курсы комбайнеров и работал в Мадинской МТС. В октябре 1942 года восемнадцатилетним юношей ушел на фронт. Сержант. Командир стрелкового отделения.

С мая 1943 года участвовал в Великой Отечественной войне в составе Центрального и Белорусского фронтов.

Дважды был ранен, после излечения вновь возвращался в строй.

30 октября 1943 года за успешное форсирование Днепра, прочное закрепление плацдарма и проявленные при этом мужество и отвагу удостоен звания Героя Советского Союза.

После войны Ташмамат Джумабаев стал офицером и продолжал служить в Советской Армии. Жил в городе Ош Киргизской ССР, работал в Памирском автотресте.

ГЕРОИЧЕСКАЯ ПЕРЕПРАВА

Если бы кто несведущий посмотрел в октябре сорок третьего года на берег Днепра, ему, наверняка, показалось бы, что там нет ни одного живого существа — только шум набегающих волн да шелест лозы. Но это — обманчивая тишина. В любую минуту она готова взорваться. Люди, затаившиеся в прибрежных зарослях, зорко следили друг за другом.
Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

Разбитый на Курской дуге, вышвырнутый из донецких и приднепровских городов и сел, враг уже несколько месяцев откатывается на запад. Откатывается, но огрызается. Пропаганда во всю мощь трубит о «Восточном вале». Фашисты лихорадочно подтягивают с запада свежие части, технику, днем и ночью строят укрепления на правом берегу.

Гитлер приказал дать русским на Днепре такое сражение, что¬бы они не смогли опомниться. А потом «доблестные воины фюрера» начнут наступление на Москву...

Ташмамат Джумабаев рассказывает:

— И вот мы — на берегу великой украинской реки. Бинокли, стереотрубы командиров внимательно просматривают каждый куст, каждый бугорок, каждую складку, каждый пучок камыша, и везде — каски вражеских солдат, дзоты, орудия, заграждения...

Перед рассветом небо заволокли тяжелые темные тучи, с запада подул холодный ветер. Днепр, тихо и спокойно плескавшийся о берег, заволновался, по воде, догоняя друг друга, побежали гребнистые волны. Словно напуганные нарастающей бурей, мелко задрожали ветви деревьев, дождем осыпались пожелтевшие листья.

Да... Положение сложное: под ураганным огнем врага нужно переправиться через открытый, глубокий и бурный Днепр войскам п технике. Только вперед, иного пути не было.

Я лежал в мелком окопчике, вырытом в сыром песке и думал, что нет ничего страшнее как ждать, ждать, когда же наступит минута атаки, когда раздастся команда форсировать реку, бить врага, гнать его до самой преисподней...
Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

А пока лежи, дрожи от холода и сырости, лежи, боясь приподнять голову, чтобы шальная пуля не продырявила ее.

Воспоминания унесли меня в те долгие минуты ожидания далеко от линии фронта. Все прошлое, все пережитое озарилось теплым радостным светом. Вспомнилось родное село Таштак, мать, отец, МТС, где я работал трактористом, бескрайние хлопковые поля, ароматные сады...

В армию меня призвали в сорок втором. Семь месяцев в запасном полку, и вот я — на Центральном фронте.

Направили в 685-й стрелковый полк, действовавший в районе города Дмитриев-Луговский.

Был я командиром саперно-разведывательной группы. Помню, как-то темной ночью шли мы параллельно шоссе Орел — Курск. Мимо мчались вражеские автомашины, светом фар непрерывно принуждая нас прижиматься к земле.

Пока все обстояло благополучно. Мы зашли в тыл фашистов и, заминировав большой участок дороги, возвращались густым лесом. Не успели добраться до линии фронта, как раздался оглушительный взрыв. Я понял, что мины, расставленные нами, хорошо поработали. До места дошли без особых приключений. а взрыв наших мин приятно шумел в ушах еще добрый час...

В бою за Севск меня ранило осколком в ногу. Пришлось поваляться в госпитале. Это были тяжелые дни. Меня тянуло на фронт, к товарищам, к ночным вылазкам. Я знал, что мои боевые друзья в эти дни выполняли важные задания. А я должен был лежать в постели. Кто был в госпитале, поймет мое состояние...

Наконец, отбыв требуемый медицинский срок. я вышел из госпиталя и отправился в свой полк. Потекли обычные боевые дни. Нет, эти дни назвать обычными нельзя — ведь с каждым боем, с каждым шагом мы приближались к Днепру, к реке, о которой пели песни и украинцы, и русские, и я — узбек...

Мы были, как говорится, и морально, и физически готовы к форсированию Днепра. Но все-таки для каждого, даже рядового солдата, переправа — сложное и тяжелое дело. А я был тогда командиром противотанкового орудия.
Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

Предстояло не только переправить на тот берег орудие и боеприпасы, но и с реки поддержать огнем плывущих пехотинцев, непрерывно бить по пулеметам, пушкам, минометам. Будем мы молчать — погибнут десятки, может быть, сотни наших товарищей.

Как переправить орудие? Этот вопрос волновал весь расчет. Одни хотели сколотить широкий плот, другие предлагали поискать у рыбаков большую прочную лодку. Но все это было не то. Для плота трудно было найти столько бревен. Места тут безлесные, растет кое-где ива да тополь. А войска нахлынуло столько, что на каждое деревце по батальону придется. Да и ползти на плоту придется не быстрее черепахи. Если погрузимся на лодку, то после первого же выстрела перевернемся и пойдем, если не мы, то наша пушечка, на дно. Да и где такую лодку найдешь?

Думал я, думал, кое-что надумал, да тут получил от командира нагоняй.

— Почему медлишь? Ты что — не хочешь на тот берег переправляться?

Я рассказал, почему и плот и лодка не годятся. Свой план доложил. Вижу — командир остыл, задумался, по своей привычке покусывая нижнюю губу. Потом посмотрел на меня, рассмеялся, хлопнул по плечу.

— Молодец! О готовности доложить!

А план был простой. Взяли мы две обычные рыбацкие лодки, хорошенько подлатали их и поверху соединили настилом. В дело пошли и ворота и плетни. Отлично получилось: из лодок грести можно, а пушечка стоит на ровном настиле прочно — бей прицельным огнем, не беспокойся.
Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

Мы были готовы к переправе. Вскоре из штаба дивизии пришел приказ: стрелковому полку в тесном взаимодействии с артиллерийско-штурмовой ротой начать форсировать Днепр на рассвете 15 октября.

Я думал, что при переправе начнется сутолока, толкучка, шумиха. Нет, все было спокойно, тихо. Шли мы на рассвете, когда гитлеровцы, видно, еще не очнулись от утренней дремы!.

вот враг проснулся и началось... Пули тай густо били по воде, что можно было, глядя на Днепр, подумать, будто идет град. Снаряды и мины поднимали огромные столбы воды. Гулкое эхо взрыва неслось над рекой, отскакивало от берегов. Вот в лодку, шедшую впереди нас с группой пехотинцев, попал вражеский снаряд... Но порыв был так велик, что в эту минуту никакая сила не могла остановить бойцов. Лодка за лодкой, плот за плотом, группа за группой отправлялись через Днепр.

Настала очередь и нашего расчета. Ко мне подошел командир. Он был взволнован.

— Коммунист Ташмамат Джумабаев (я незадолго до этого вступил в партию), я верю в тебя и в твой расчет.

Отомсти за ту лодку, что фашисты потопили на твоих глазах. Будь смелым и решительным. Никакой пощады врагу!
Мы крепко обнялись и, видно, каждый подумал: «Увидимся ли?»




Возвратившись к лодкам, я увидел своиx ребят, свою семерку, которым было столько же, сколько и мне — лет по восемнадцать-девятнадцать. Они сидели в лодках, у орудия, готовые к смертельной схватке. «Ну,— подумал я,— чем не орлы! С ними нельзя не побеждать».

Мы оттолкнулись от берега и тотчас же открыли огонь. Звуки выстрелов нашей пушки сливались с мощными звуками выстрелов из орудий слева, справа, с тыла... Над рекой стоял грохот разрывов, свист пуль, осколков, стоны, крики, ругань, скрежет уключин...

Но мои орлы не растерялись. До сих пор я вижу ясно и четко этих парней. Они действовали быстро, сноровисто. От каждого выстрела лодки глубоко погружались в воду, настил протяжно и жалобно поскрипывал. Взрывы раскачивали наше сооружение из стороны в сторону, мешая прицельному огню. Осколки мин пробили борта в нескольких местах. А ребята вели наш паром сквозь завесу поднятой воды точно к цели и аккуратно посылали снаряд за снарядом, словно и не было под нами холодной воды, а вокруг — раскаленного металла.
Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

До берега оставалось несколько метров, когда наши лодки ткнулись в мель. Я соскочил в воду и начал помогать расчету выкатывать орудие. Холодная осенняя вода доходила до пояса: но никто даже не поежился. Под плотным пулеметным огнем мы выволокли пушку на дорогой для нас берег Днепра. Ура! Половина победы одержана: с нами пушка, весь наш расчет цел.

Но враг не дал нам возможности опомниться: не успели мы вылить воду из сапог, как вражеские солдаты пошли в атаку. Они, видно, хотели сбросить нас в Днепр. Даже не окопавшись, расчет открыл огонь.

Я заметил, как из-под небольшого куста, который рос невдалеке на пригорке, застрекотал пулемет. Он бил без умолку, не давая поднять голову.

Я быстро определил прицел. Мои орлы не подкачали — одного выстрела оказалось достаточно, чтобы поднять в воздух куст вместе с пулеметчиком.

А потом пошли часы, счет которым мы все потеряли. Наша пушка била шрапнелью по пехоте, уничтожала пулеметные гнезда, снова разила пехоту... Снова пулеметы...

Особенно удачно мы охотились за пулеметчиками — в этот день наша пушка разметала восемнадцать огневых точек. Правда, попутно разбили две, особенно досаждавших нашей пехоте, минометных батареи.

Еще более тяжелым был следующий день. Гитлеровское командование, разъяренное тем, что не удалось сразу же сбросить в Днепр наши войска, ввело в бой танки и самоходную артиллерию. Специальной противотанковой артиллерии на правом берегу еще не было, и бой с бронированными чудовищами пришлось вести нашим легким пушкам.

Могу только сказать, что в этом неравном поединке мы не дрогнули. И не только устояли в единоборстве с танками, а и уничтожили две машины. Первый неосторожно подставил бок, и наш наводчик влепил ему снаряд так удачно, что взорвал боеприпасы. Секунда — и в сторону полетели тяжелые куски стали. Кажется, разлетаясь, они побили своих же солдат. Мы против этого ничего не имели.

У второго танка сначала повредили гусеницу. Он затих, чуть наклонясь. Но танкисты там, видно, оказались упрямые — они продолжали стрелять из пушки. Тогда мы принялись клевать снарядами башню, третьим своротили и ее.

И пехота, пехота... Казалось, фигуры в серо-зеленых шинелях и мундирах идут отовсюду — из каждой ложбинки, из-за каждого бугорка, кустика. Похоже, что их перед этим накачивали шнапсом — с такой оголтелой настойчивостью шли они на наши боевые порядки. Несколько раз нам приходилось браться за автоматы и карабины, отбиваться гранатами.
Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

Под вечер гитлеровцам удалось смять пехоту, лежавшую в наспех отрытых окопах впереди нас. Был момент, когда наш расчет остался с противником, как говорят, с глазу на глаз. Но ни у кого из моих товарищей даже мысли не шевельнулось, чтобы отойти назад, покинуть боевую позицию. Да и как мы могли отойти? Нет, не могли мы на исходе сорок третьего года уступить врагу хотя бы шаг освобожденной земли!

Ночью мы немного отдохнули. Утром следующего дня, это было 16 октября, все началось сызнова — атаки, бомбежки, взрывы мин и снарядов, свист пуль, стоны, жажда... Один за другим падали мои бойцы, мои друзья, мои братья... Но пушка жила и, так нее подпрыгивая, посылала снаряд за снарядом...

И вот я остался один... Рядом, кто раскинув руки, кто сжавшись в предсмертной судороге, лежал весь расчет. Нет, я был не один — была еще жива пушка, а в ящиках оставались снаряды. Я подтащил их поближе к орудию, открыл затвор, заложил снаряд, выстрелил, снова взял снаряд... Можно было не пользоваться прицелом — вражеские солдаты были на виду.

Не помню, сколько так продолжалось — минута, час, два... Снаряды кончились. Я взялся за автомат. Диск был пустой.

Гранаты кончились еще раньше. Все. Смерть...

Фашисты уже обтекали нашу пушку с боков, зашли в тыл. Вот несколько солдат, по-черневших, пьяных, кинулись к пушке. Я ничком лег среди убитых товарищей и застыл. Я был так измучен боями, смертью друзей, что и сам пожалуй, мало чем отличался от мертвых. Шаги, гортанный голос все ближе и ближе. Не утерпел — посмотрел из-под ресниц: шесть вражеских солдат ходят по нашел огневой позиции. Я лежу тихо, не шелохнувшись, как настоящий труп. Гитлеровцы долго осматривали орудие, о чем-то переговаривались. Один из них бесцеремонно пнул меня ногой, приставил к затылку автомат и крикнул:

— Рус, рус, встать!

Я не шевелился. Подошел еще один солдат и тоже стал ширять автоматом. Ударив меня несколько раз, они снова отошли к пушке.
Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец  Джумабаев Ташмамат

Я лежал, тая дыхание, боясь нечаянно шевельнуться. Только уши были открыты — вся моя жизнь была в звуках. Вот фашисты громко загалдели. Потом чей-то голос скомандовал, они закряхтели. Я приоткрыл один глаз. Гитлеровцы катили нашу пушку. Я остался лежать: иного выхода не было. Что мог сделать я, измученный, безоружный?

Когда стемнело, я, напрягая все силы, пополз к берегу, туда, где на узкой полосе были наши. Друзья по батарее, увидев меня, ахнули — видно, я имел не особенно бравый вид. Потом узнал, что еще днем, когда смолкла пушка, нас уже считали мертвыми. Вызвал командир, обнял. Всегда суровый, жесткий, он сегодня был взволнован.

— Слушай, Джумабаев, за отвагу и храбрость мы представили тебя и твоих друзей к званию Героя Советского Союза. Вы выполните: свой долг перед Родиной, свой священный долг.

Я ответил как положено по уставу:

— Служу Советскому Союзу!

И помолчав, добавил:

— Разрешите пойти за пушкой, отбить ее?

— Идите сначала спать. На рассвете начнем атаку.

Я откозырял и пошел спать.

А утром был бой. К вечеру мы не только отбили потерянные вчера позиции, но и ворвались во вражескую оборону.

Я все время искал свою пушку и, наконец, увидел ее. Возле нее возились два фашиста. Я подобрался к ним с тыла и так осторожно, тихо, что они, увлекшись, не заметили меня. А потом крикнул: «Хенде хох!». Видели бы вы, какие глаза сделались у гитлеровцев, как перекосились их лица! Кажется, это они тогда автоматом тыкали мне в затылок.

Я их отправил туда, куда следует. Так было нужно.

Подоспели товарищи, мы повернули пушку дулом на запад. Она хорошо поработала в тот день, родная пушечка: два танка, пять пулеметных точек и сотни полторы мертвых солдат — вот итог дня. Это была священная месть за моих друзей.

На этот раз ничто не могло остановить наше наступление. Гитлеровцы побежали.

Вскоре меня вызвали в штаб полка. Командир, крепко пожав руку, поздравил с высшей степенью отличия — званием Героя Советского Союза.

Вот так я сражался в течение тех трех дней у днепровских круч. Конечно, все подробности вспомнить трудно, но главное, что осталось в памяти, что времени не удалось стереть, происходило именно так.

С. САСЫКБАЕВ


Оставить комментарий

  • bowtiesmilelaughingblushsmileyrelaxedsmirk
    heart_eyeskissing_heartkissing_closed_eyesflushedrelievedsatisfiedgrin
    winkstuck_out_tongue_winking_eyestuck_out_tongue_closed_eyesgrinningkissingstuck_out_tonguesleeping
    worriedfrowninganguishedopen_mouthgrimacingconfusedhushed
    expressionlessunamusedsweat_smilesweatdisappointed_relievedwearypensive
    disappointedconfoundedfearfulcold_sweatperseverecrysob
    joyastonishedscreamtired_faceangryragetriumph
    sleepyyummasksunglassesdizzy_faceimpsmiling_imp
    neutral_faceno_mouthinnocent