Герой Великой Отечественной Войны кыргызстанец Свечников Павел Семенович
Герой Советского Союза Свечников Павел Семенович
Павел Семенович Свечников родился в 1925 году в селе Кызыл-Туу Сокулукского района Киргизской ССР в крестьянской семье. Русский. Комсомолец. В Советскую Армию был призван в 1943 году. Гвардии сержант. Наводчик орудия истребительного противотанкового полка.
Боевое крещение получил на Воронежском фронте. С первых дней пребывания на войне сражался мужественно, смело.
24 декабря 1943 года за героический подвиг при защите плацдарма на западном берегу Днепра ему было присвоено звание Героя Советского Союза. Награжден орденами Красного Знамени и Отечественной войны II степени.
16 января 1944 года в бою Павел Семенович Свечников был тяжело ранен, скончался от ран.
БЕРЕГ ГЕРОЕВ
Уступая в Европе по протяженности лишь Волге и Дунаю, Днепр представлял собой серьезную естественную преграду для войск: скорость его течения местами доходит до 2 метров в секунду, ширина — до 3,5 километра, а глубина — до 12 метров. Высокий обрывистый правый берег господствует на большом протяжении над левым, низким.
Враг не только укрепил правый берег Днепра, но и создал сильные предмостные укрепления на левом берегу. Все это должно было сделать, по его мнению, невозможным форсирование реки.
Важно не дать противнику оправиться и закрепиться на правом берегу Днепра, говорилось в директиве Ставки Верховного Главнокомандования. Для этого надо готовить войска к тому, чтобы при, подходе к водной преграде немедленно ее форсировать, не ожидая прибытия понтонов и других табельных переправочных средств. Для форсирования надо использовать все, что попадется под руку: рыбачьи лодки, плоты, бревна, пустые
бочки. Внезапность — важное условие победы па Днепре.
20—21 сентября в полосе наступления Воронежского фронта левый берег Днепра был полностью очищен от врага.
Но, отступив на правый берег и взорвав за собой все мосты и переправы, противник обрушил на левый берег, занятый нашими войсками, минометный и артиллерийский огонь. В воздухе, сменяя друг друга, висели стаи вражеских бомбардировщиков...
Части 40-й армии, в состав которой входил 1850-й истребительный противотанковый полк, по приказу командования должны были одними из первых переправиться через Днепр в районе букринской излучины.
Утром 22 сентября первые группы автоматчиков, форсировав па подручных средствах водный рубеж, закреплялись на правом берегу.
— Пора бы и нам на тот берег,— хмуро сказал сержант Свечников, глядя в сторону реки, кипевшей от разрывов мин и снарядов.
В ожидании, пока саперы наведут переправы, на левом берегу скапливались войска. Танки, артиллерия, пехота — все смешалось.
— Вот-вот,— поддержал Свечникова его друг Егоров,— пока для нас мостики построят с перилами, от нашей пушки одни колеса останутся.
Прямо за их спиной разорвалось несколько мин. Комья земли тяжело застучали по снарядным ящикам.
— Что ж вы предлагаете, по воздуху перелететь? — сердито бросил, оглянувшись на них, командир орудия старший сержант Иван Мезенцев.
— Зачем по воздуху,— спокойно продолжал рассуждать Егоров, отряхивая с плащпалатки землю,— можно и плот соорудить. Вон сколько пустых бочек. Да и доски найдутся, если поискать...
Скатив к самому берегу несколько бочек, Егоров с помощью Свечникова начал связывать их веревкой.
Деревянными пробками забили горловины бочек. Потом сколотили настил из досок и опустили готовый плот в воду.
Рядом, последовав их примеру, сооружали плоты другие артиллеристы.
От берега отчалили уже в сумерках.
— Ну вот и поплыли, — одобрительно крякнул Егоров, налегая на широкую доску, заменявшую ему весло. С другого борта греб Свечников.
Еще днем Мезенцев, внимательно изучив и бинокль противоположный берег, приметил для высадки удобное место.
Учитывая быстрое течение, переправу начали метров на двести выше по берегу. Но сейчас Мезенцев понял, что в своих расчетах ошибся. Течение быстро сносило плот вниз по реке от намеченного места высадки.
— Еще, еще немного, ребята,— поторапливал он бойцов и, выхватив у одного из них кусок доски, начал яростно грести.
Выбиваясь из сил и сменяя друг друга, они боролись с течением. От близких разрывов снарядов и мин, обрушивающих на плот тонны воды, все уже давно промокли до нитки.
Берег был близко, когда один из снарядов рванул метрах в пяти от плота, сразу накренившегося на правый борт.
Орудие резко посунулось, готовое соскользнуть в воду, но Свечников, вовремя подставив плечо, удержал его, а Егоров, придя ему на помощь, подсунул под колесо ящик со снарядами.
— Молодец, Павел! — крикнул Мезенцев, стараясь перекричать окружающий их грохот.
До берега оставалось метров двадцать, когда бочки царапнули песчаное дно. Плот остановился, как вкопанный.
— Всем в воду,— скомандовал Мезенцев
Облегченный плот, приподнявшись над водой еще продвинулся на десяток метров. Выгрузив ящики со снарядами, артиллеристы подогнали его почти к самому берегу и скатили орудие. Рядом причаливали еще два плота.
— Егоров, Свечников, разведайте обстановку. —приказал Мезенцев. Но в ту же минуту из темноты вынырнули два бойца в плащпалатках.
— Добро пожаловать, артиллерия, — приподняв каску, широко улыбнулся один из автоматчиков. — А мы вас с утра ждем. Одними гранатами отбиваемся. Так что в самое время поспели...
— Здесь недалеко ложбинка есть,— продолжал второй,— сейчас поможем вам наверх выбраться. Позицию вам облюбовали замечательную.
В ту ночь на правый берег было переправлено еще несколько орудий 1850-го истребительного противотанкового полка. К утру на захваченном плацдарме разгорелся жаркий бой. Командовал артиллеристами заместитель командира полка капитан Петров.
30 сентября плацдарм советских войск в букринской излучине был расширен до 11 километров по фронту и на 6 километров в глубину. На нем к этому времени сосредоточились основные силы 40-й армии, мотострелковые части 3-й гвардейской танковой армии. Однако основная часть артиллерии и танков находилась еще на левом берегу Днепра. Бои приняли крайне ожесточенный характер.
Мужество и отвагу, которые проявляли советские воины в битве за Днепр, вынуждены были признать даже враги.
Через много лет гитлеровский генерал Дорн написал в своих воспоминаниях о войне: «Там, где позиции русских и немцев разделялись рекой, форсирования можно было ожидать в любой момент... Нередко мастерски использовалась тактика просачивания. Никакая бдительность не могла помешать русским с помощью различных средств форсировать реку ночью. Часто русских внезапно обнаруживали в местах, где их меньше всего можно было ожидать. Они действовали с невероятной быстротой. Им было достаточно одной ночи, чтобы превратить небольшой плацдарм в мощный опорный пункт, из которого очень трудно было их выбить. Как только на плацдарме накапливалось достаточно сил, начиналось наступление».
Восьмой день, зарывшись в землю, они отражали яростные атаки противника. Оглушающие артобстрелы и бомбежки сменялись атаками автоматчиков. На смену захлебнувшимся атакам пехоты из прибрежных лощин выползали танки. Уже не один их десяток, почерневших от огня, с перебитыми гусеницами и развороченными бортами замер на равнине перед артиллерийскими позициями. Но они все шли и шли.
По ночам на правобережный плацдарм доставлялись на паромах и катерах боеприпасы, люди, техника. А днем над переправами через Днепр разгорались воздушные бои.
...Павел прикоснулся к стволу орудия и тут же отдернул ладонь от обжигающего металла. Только что была отбита танковая атака. Третья за сегодняшний день. Гул боя переместился на правых! фланг. Он устало присел на дно окопа.
Тлеющая сухая трава на краю окопа на-помнила детство, дымящиеся костры из сухих осенних листьев, которые с соседскими мальчишками он зажигал по вечерам. Но тот огонь был добрым и мирным. А дым — теплым и домашним. Павел вспомнил про письмо. Недели две назад получил из дома, даже прочитать толком не успел. С тревогой нащупал в кармане смятый конверт: нет, не потерял.
Он разгладил ладонью смятый листок из ученической тетради, начал читать сначала.
«Дорогой сыночек,— писала мать,— не знаю, когда и где найдет тебя моя весточка. Ведь скоро твой день рождения.
А тебя рядом с нами не будет. Решили послать тебе посылку с яблоками, твоими любимыми, из нашего сада...»
Павел вдруг перестал читать, мучительно припоминая, какое же сегодня число.
— Товарищ старший сержант,— негромко окликнул он командира, с закрытыми глазами устало прислонившегося к стенке окопа. — Какое сегодня число?
— Тридцатое, тридцатое сентября сорок третьего года! — не открывая глаз, ответил Мезенцев.
— Вот это здорово,— вскрикнул Павел таким радостным голосом, что Мезенцев открыл глаза и удивленно посмотрел на него.
— Так у меня же сегодня день рождения, товарищ командир.
— Действительно, событие,— старший сержант придвинулся поближе. — И сколько же тебе стукнуло?
— Восемнадцать!
— Что? — Мезенцев во второй раз сделал удивленные глаза и посмотрел на Павла так, как будто увидел его впервые.
— В военкомате прибавил два года,— опередив вопрос командира, смущенно объяснил Павел. — Полсела нашего на фронт ушло. Хорош же я был, если бы всю войну дома просидел...
Только ceйчac вдруг увидел Мезенцев, что один из лучших наводчиков батареи — еще совсем мальчишка. Вдруг увидел он и по- детски оттопыренные уши, и золотистый пушок над верхней губой.
— Да, что ж тебе подарить? — спохватился Мезенцев и тут же, сняв с руки часы, протянул их Павлу.
— Да вы что, товарищ командир! Как же вы без них? — покраснел Павел.
— Бери, бери, носи на память,— сказал Мезенцев и надел часы на его руку.
Павел взглянул на часы: «Двенадцать сорок...» и по-детски радостно улыбнулся.
Из-за пригорка раздался рокот танковых моторов. Фашисты пошли в очередную атаку.
— К бою! — скомандовал Мезенцев.
Орудийный расчет занял свои места. Прямо на них шли шесть танков. Свечников, припав к окуляру прицела, поймал в перекрестие головной танк.
— Огонь!
Орудие вздрогнуло, слегка откатившись назад. Павел увидел, как снаряд взорвался на лобовой броне. Танк продолжал идти.
— По гусеницам, Павел, по гусеницам,— стиснул зубы Мезенцев,— в лоб их не возьмешь .
Второй снаряд перебил головному танку правую гусеницу, и тот на полном ходу резко развернулся, подставив под удар левый борт. Еще два снаряда, посланные прямой наводкой, взметнули под ним землю.
А из-за подожженного танка уже выворачивал другой. Его пушка, нацеленная прямо на их окоп, вела непрерывный огонь. Один из снарядов разорвался метрах в пяти, обдав их горячей волной. Осколки разбитого прицела больно резанули лицо.
За спиной вскрикнул Егоров. Павел оглянулся и увидел его лежащим на дне окопа. Больно сжалось сердце, но, перехватив строгий взгляд командира, Павел вновь начал наводить орудие.
Они продолжали бой, теперь уже вдвоем. Мезенцев подносил снаряды и заряжал.
Второй танк, будто споткнувшись о невидимое препятствие, остановился и загорелся метрах в пятидесяти. Из его верхнего люка выпрыгивали танкисты и рассыпались в разные стороны.
— Здорово мы их! — крикнул Павел и, не услышав ответа, оглянулся на командира. Мезенцев лежал у орудия со снарядом в руках. Из-под пилотки по лицу струилась кровь...
Танк приближался. Свечников уже отчетливо видел каждую заклепку на его броне. Пятьдесят, сорок метров.
Увереннпые, что орудийный расчет полностью уничтожен, вражеские танкисты не открывали огня.
Подавитесь, сволочи! — крикнул сержант, уже не слыша своего голоса в грохоте боя. Перебитая танковая гусеница змеей сползла на землю. Танк огрызнулся одним выстрелом, потом еще и еще, но снаряды воем прошли чуть выше орудия.
«В лоб их не возмёшь!» — пронеслись в голове слова командира, сказанные несколько минут назад. Свечников загнал в ствол очередной снаряд и стал наводить орудие. На миг ему показалось, что в смотровой щели танка сверкнули глаза механика-водителя вражеского танка. Он еще раз тщательно прицелился, прямо через орудийный ствол в смотровую щель.
Внутри танка что-то хрустнуло и в ту же секунду раздался оглушительный взрыв, приподнявший танковую башню и отбросивший её в сторону.
Оставшиеся танки, разворачиваясь, уходили назад.
Сержант бросил взгляд на часы. Стрелки показывали час дня. Бой длился всего двадцать МИНУТ...
Форсирование Днепра с ходу после тяжелых наступательных боев, на подручных средствах, не ожидая накапливания сил и прибытия тяжелых переправочных средств, вошло в историю Великой Отечественной войны как беспримерный подвиг, совершенный не отдельными героями, а всей массой наступавших войск. За успешное форсирование этой серьезной водной преграды свыше 2 тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов были удостоены высшей награды — звания Героя Советского Союза. Среди них и наш земляк- киргизстанец, гвардии сержант Павел Свечников.
В. ЧЕРНЫШЕВ
