КУРМАНДЖАН И ШАБДАН
Имя Курманджан — «алайской царицы», как называла её русская пресса, еще при жизни стало обрастать легендами.
Они передаются от поколения к поколению. Вот одна из них.
...Крупнейший сарыбагышский манап Шабдан Джантаев надумал распространить свою власть не только на Северный, но и Южный Кыргызстан. Господствуя в Кеминском бассейне, он решил прибрать к рукам и Алай.
Что для этого нужно? Лучше всего породниться с «алайской царицей». И он в сопровождении джигитов отправился на Алай.
Слухи об этом дошли до Курманджан. Она помнила попытку мужа Алымбека объединить под своей властью, кроме Алая, и весь Тянь-Шань. Но видеть в этой роли Шабдана?.. Что могло принести ей новое замужество?..
И далее легенда как-то перекликается с известной сказкой Шарля Перро о Коте в сапогах.
...Едет Шабдан с джигитами. Навстречу огромная отара овец в несколько тысяч голов.
— Чьи это овцы? — спрашивает чабанов. Тс отвечают:
— Собственность датхи. У нес еще сто таких отар.
— Богата овцами Курманджан! — восклицает Шабдан и едет дальше. Навстречу - громадный табун коней: красавицы-матки с жеребятами, а вокруг косяков-Дега ют, раздувают ноздри жеребцы с огненными глазами.
— Чьи эти прекрасные кони?
— Хозяйка им — Курманджан-датха, — отвечают пастухи. — У нее еще сто таких табунов.
Едут дальше. Видят огромную белую юрту, а вокруг нее — целый айыл.
— Чей это айыл?
— Это наша датха поставила для путников. Входите, дорогие гости, угощайтесь! У нее еще сто таких айылов.
Наконец, встречают Шабдана три сотни джигитов - молодец к молодцу, в нарядных одеждах, на горячих скакунах. ~ Чьи это джигиты?
— Нас послала Курманджан-датха сопровождать дорогих гостей. И таких отрядов выслано сто по разным дорогам: ведь неизвестно, с какой стороны появятся гости...
Вот подъезжают к ставке датхи. Сопровождающие джигиты заспорили между собой: кому выпадет честь сообщить хозяйке радостную весть о прибытии гостей и получить суюнчу. (А за добрую весть иногда одаривали целым состоянием).
— Я! — кричит один.
— Нет, я! — кричит второй.
— Уступите мне, — просит третий, безбородый. — Мне нужно калым большой платить — дочь наманганского хакима сватать собираюсь.
Скоро стал виден большой айыл — нарядные, как жены бека, белые юрты. А навстречу уже безбородый едет, гонит овец и коней:
— Датха за радостную весть подарила сто баранов и десять скакунов! Теперь можно свататься к дочери наманганского хакима!
Встречает датха гостей у своей юрты — из уважения к прибывшим. По левую руку её стоят десять биев, а по правую — десять беков. Сто аксакалов опираются на посохи.
Устроили той. Шабдану показалось — люди со всей земли собрались сюда. Народу — больше, чем на конском базаре в Андижане.
А угощение!.. И нежные барашки! И молочные жеребята! И горячий бешбармак! И прохладный кумыс, от которого голова делается молодою, как у безусого юноши! Даже собаки целых три дня после тоя ходили сытые, ленивые.
А какие игры были на том празднике! Вышел один силач -всех поборол. Вышел стрелок — всех метче оказался. А козло-драние! А...! А...! Да разве все перечтешь!
Поглядел на все это Шабдан и робость закралась ему в душу: как богата, как влиятельна датха! Однако виду не подает и приступает к главному разговору:
— Карындаш! Если Ксмин и Алай породнятся, заживут одной семьей... — Конечно, Курманджан выглядела еще очень моложаво, но все-таки солидный возраст, а также наличие шести взрослых сыновей никак не давали оснований называть ее девушкой. Но Шабдан, околдованный собственной идеей, разливался, как соловей по весне:
— Породниться! Обязательно породниться!
«Карындаш» в понимании северных кыргызов просто почтительное обращение к молодым девушкам. У южных кыргызов в обращении «карындаш» есть оттенок родственности. На этом сыграла Курманджан:
— Кайын ! Раз я ваша карындаш, мы и так родственники! О каком еще породнении может идти речь? Ведь я вас принимаю, как уважаемого старшего брата. (Хотя «брат» был на тридцать лет моложе!)
— Эжеке, я хотел сказать...
И осекся. Смутился. Замолчал храбрый манап. Обращением «эжеке», вырвавшимся невольно, он признал старшинство Курманджан. Какое там теперь сватовство!
Так всенародно было отказано в сватовстве: тонко и без обиды. Куда было тягаться Шабдану обыкновенному мужчине с этой необыкновенной женщиной.
Вдумчивый читатель, особенно знаток истории может задать закономерный вопрос: мог ли вообще Шабдан свататься к Курманджан? Их разделяли тридцать лет, и Курманджан была отнюдь не Екатерина II. Родилась «невеста» в 1811 году, а «жених» — в 1841 году. В 1876 году ей было шестьдесят пять лет, а Шабдану — тридцать пять!
Однако народное предание именно таким образом соединило в одной легенде двух наиболее известных кыргызских феодалов второй половины XIX столетия.
Мифы и легенды