АКЧИЙСКОЕ ПОБОИЩЕ
Десяток всадников спускается крутой тропою к реке. Пока лошади жадно пьют, поводя боками и фыркая, спешившиеся джигиты тоже утоляют жажду, черпая ледяную воду ладонями. Река Ак-чий в это время года не особенно бурная, однако чтобы переправиться на другой берег, нужно найти брод. К нему и вела тропа шагов за двести отсюда — там склонились над водами кусты и блестит на солнце широкий перекат.
Едущий впереди всадник внезапно вскрикиваем соскакивает с коня и бросается в кусты. Оттуда слышатся его нечленораздельные возгласы, исполненные ужаса.
— Эй, Джапак! — спрашивает едущий следом богатырь. -Что случилось? Что вы там увидели?
Ой-бой! — только и смог ответить, Джапак. И было от чего. Подъехавшим представилась жуткая картина: в склонившихся ветвях застрял принесенный водой трупик ребенка. Тельце его вздулось и посинело, на сморщенном личике застыла мучительная гримаса.
Долго молчали джигиты. Наконец богатырь хрипло сказал:
— Кто ж сотворил такое злодеяние, от которого чернеют небеса? Возьмите ребенка, мы поедем вперед и найдем преступника.
— О, Тайлак-батыр! — сказал другой всадник. — Смотри! Вон туда!
Чуть выше по течению, за длинным камнем, покачивался в воде другой трупик.
— А вон еще!
— И еще!
— И еще!
В крошечных затонах, в сплетениях коряг, за валунами — всюду, где быстрая вода оказалась бессильна, покачивались мертвецы: женщины, дети, старики, в расцвете сил мужчины. И на всех — следы насильственной смерти: там рассечено лицо, там распорот живот. Джигиты давно уже спешились, брели по берегу, ведя коней в поводу. А мертвецы все не убывали. Тайлак-батыр горестно воскликнул:
— О, Акчий! Кто накормил тебя такою страшною трапезой? Кто они, недостойные называться людьми?
Самого младшего вырвало. Он сказал виновато, как бы извиняясь:
— Я пил эту воду.
Наконец Тайлак-батыр подает знак: джигиты садятся на коней. Такого скопища мертвецов не похоронить за один день и целому роду.
Долго едут они вверх по ущелью, пока не оказываются на широкой зеленой поляне. Она выглядит ужасно: обгорелые остовы юрт, разбросанное, залитое кровью тряпье... И всюду — трупы, трупы, трупы... Между хозяевами валяются убитые псы с ощеренными зубами...
— Это все, что осталось от рода Хасан-бия, — мрачно говорит Тайлак-батыр. В стороне слышится стон. Джигиты тотчас устремляются туда. Дряхлый старик с отсеченной рукой и пробитой грудью силится приподняться. Тайлак опускается перед ним на колени:
— Кто это сделал, отец?
Старик отвечает серыми губами, еле слышно, будто вздохнул:
— Цины...
Мертвые требовали отмщения. Народный батыр Тайлак, неизменный и верный союзник Джангир-ходжи возглавил ополчение кыргызов. Не успели каратели отойти от разгромленных и разграбленных аилов, как были застигнуты в ущелье народными мстителями. Цинский отряд был разбит наголову. Его командир — генерал Баянбату в отчаянии покончил с собой, поскольку знал, что император никогда не простит ему этого поражения.
Маньчжуро-китайские войска еще несколько раз пытались овладеть кыргызскими кочевьями, но всякий раз безуспешно.
Мифы и легенды