Информационно-туристический интернет-портал «OPEN.KG» / Этноним «кыргыз»

Этноним «кыргыз»

Этноним «кыргыз»


Для правильного понимания этнических процессов, приведших к образованию киргизской народности, известное значение имеет та или иная трактовка вопроса о самом этнониме «кыргыз». Не касаясь здесь истории и этимологии этого этнонима и связанного с киргизами этнонима «бурут», следует лишь высказать несколько соображений об этническом его содержании. Вряд ли можно признать допустимым (как это делали раньше, а иногда делают и теперь некоторые исследователи) свободное обращение с этнонимом «кыргыз» как с имеющим одинаковое этническое содержание на протяжении всего его существования.

Самая большая трудность при решении этого вопроса состоит в том, что носители этнонима «кыргыз» (по крайней мере в XVI—XVII вв.) жили одновременно в Южной Сибири, Восточном Туркестане, на Тянь-Шане, Памиро-Алае, в Средней Азии и казахских степях, в Приуралье (среди башкир), т. е. на весьма отдаленных друг от друга территориях. Уже этот факт свидетельствует, это этническая история киргизов представляла собой длительный многогранный процесс, тесно связанный с историей формирования многих других племен и народов как Средней и Центральной Азии, так и сопредельных областей. Взятое само по себе, в отрыве от конкретного этнического содержания, вне окружающей этнокультурной среды и без учета хронологии, название народности едва ли может послужить отправным пунктом для глубоких изысканий. Исследователи уже не раз отмечали, что сам факт наличия одинаково звучащих этнонимов на чрезвычайно удаленных друг от друга территориях еще не служит достаточно веским доводом в пользу утверждения об общности происхождения их носителей.

Вопрос об отношении современных киргизов Тянь-Шаня и Памиро-Алая к киргизам так называемой киргизской государственности IX—X вв., как и вопрос об эпохе формирования киргизской народности, относится к числу тех наиболее сложных вопросов, по которым до сих пор продолжаются споры и ведутся дискуссии, существуют противоположные точки зрения. Попытки установления прямолинейной связи между киргизами Тянь-Шаня и Памиро-Алая, с одной стороны, и киргизами Енисея — с другой, основанные главным образом на совпадении имени тех и других, не принесли какого-либо существенного результата, не стали базой для научного решения проблемы происхождения киргизского народа. Однако в ряде работ до недавнего времени этноним «кыргыз» вместе с его носителями рассматривался как нечто перемещающееся в неизменном виде, как во времени, так и в пространстве. К киргизам VII—VIII вв., равно как и к киргизам XVIII—XIX вв., подходили как к однородному этническому коллективу, единой этнической общности. Недостаточно учитывались уровни развития производительных сил, разные политические условия, иная географическая среда, иные производственные отношения, различное этническое окружение, когда речь шла о киргизах на Енисее и киргизах на Тянь-Шане.

Но как же все-таки объяснить тот факт, что имя «кыргыз» с верховьев Енисея «переместилось» далеко на юго-запад, вплоть до Ура-Тюбе, до Афганского Бадах-шапа? И что скрывалось под этим именем в конце I тысячелетия нашей эры: пелитический союз, административно-территориальное или военно-кочевое объединение племен, или сложившаяся народность со своим самоназванием? Если даже полностью довериться источникам о существовании в ту пору (IX—X вв.) киргизской государственности, то и в этом случае ее нужно отнести к государственности раннефеодального типа, где господствовали племенные традиции. Племена, входившие в состав этого объединения-государства, не могли не сохранять свои этнонимы, свое племенное самосознание. Поэтому трудно согласиться с мнением некоторых ученых о том, что уже в IX—X вв. существовала вполне сложившаяся народность с самоназванием «кыргыз». Для возникновения народности в то время еще не созрели объективные условия (см. ниже), социально-экономическое развитие еще не успело достигнуть того уровня, при котором могла бы сложиться самостоятельная народность. Хорошо известно, что сложение едва ли не всех тюркоязычных народностей Средней Азии и Казахстана очень близко совпадало по времени. Нет оснований предполагать, что киргизы составляли в этом отношении какое-то исключение, хотя сложение киргизской народности, несомненно, обладало чертами своеобразия.

Однако не допускаем ли мы ошибки, признавая, что название «кыргыз» всегда равнозначно этнониму? Ни рунические надписи, ни свидетельства Махмуда Кашгарского в его «Диване», ни «Сборник летописей» Рашид-ад-Дина, ни другие источники не содержат убедительных доказательств в пользу того, что термин «кыргыз» был этнонимом. Совершенно прав В. П. Юдин, когда он пишет: «По-видимому, при объяснении происхождения киргизского народа следует отказаться от стремления следовать за термином, что уже является в основном принятой точкой зрения в отношении казахов».

Вероятно, с формированием киргизской народности как определенного исторического этапа этнической общности дело обстояло значительно сложнее. Никто не «перенимал» название «кыргыз», оно лишь постепенно, в ходе исторического развития, в процессе формирования самого киргизского этноса утверждалось как этническое самоназвание. Совсем не так уж далеко ушло время, когда к самоназванию «кыргыз» обязательно прилагалось название племени, к которому относило себя то или иное лицо.

В начале XX в. даже далеко заброшенные в горы Куэнь-Луня, оторванные от основной массы киргизов мелкие группы, называвшие себя кыпчаками, одновременно осознавали себя как киргизы. Следовательно, этническое самосознание уже успело упрочиться. Можно полагать, что и в отдаленном прошлом целый ряд племенных групп, по различным причинам и в разное время оторвавшихся от своего «ядра», сохраняли отчетливое представление о своем политическом единстве и вместе с тем удерживали и свое общее наименование, и свои племенные имена.




Этноним «кыргыз»


Имя «кыргыз» на более ранних этапах истории, в особенности в эпоху весьма преувеличенного киргизского «великодержавия», имело, на наш взгляд, не столько этническое, сколько политическое содержание. Оно распространялось на группы племен различного происхождения, жившие не только в Минусинской котловине и в пределах Саяно-Алтая, но и значительно южнее и юго-западнее, на территории Джунгарии и частично Восточного Туркестана. Источники X в. уверенно говорят о южной границе киргизов, проходившей через Восточный Туркестан. Следовательно, часть племен центральноазиатского происхождения, которых соседи называли киргизами (самоназвания этих племен неизвестны), проживала поблизости от современной территории расселения киргизов, а кое-где эти территории и совпадали.

Едва ли необходимо говорить о переселении какого-либо крупного массива киргизов с Енисея, если некоторой части киргизских племен достаточно было передвинуться на несколько сот километров с северо-востока и востока на Западный Тянь-Шань, а затем и южнее, чтобы оказаться на территории расселения современных киргизов. Имеющиеся в распоряжении исследователей материалы дают основание предположить, что на территорию современного Киргизстана пришли преимущественно не киргизы, жившие на Енисее, а некоторые, главным образом тюркоязычные, племена, проживавшие ранее в пределах Восточного Притяньшанья, отчасти; Прииртышья и Алтая. Для многих из них название «кыргыз» было вначале не этнонимом, а названием того политического союза, к которому они принадлежали.

Подходя к этому сложному вопросу диалектически, следует сказать, что если до X—XI вв. географическое распространение имени «кыргыз» было значительно шире того этнического ядра, для которого это имя было этническим самоназванием, то после X—XI вв., наоборот, круг племен, вовлеченных в процесс киргизского этногенеза был значительно шире той территории, к которой непосредственно был привязан этноним «кыргыз». Ошибка некоторых исследователей состояла в том, что они искали киргизов только там, где встречалось собственное имя «кыргыз». Оно словно обладало магической силой, которая заставляла исследователей послушно следовать за ним. Этнические группы, которые были за пределами этого названия, рассматривались как не имеющие отношения к киргизскому этногенезу.

Теперь уже совершенно очевидно, что к решению этой проблемы нужно подходить конкретно-исторически, т. е. с учетом всех тех племен и этнических групп, которые могли принять участие в образовании киргизской народности. Но для образования самой киргизской народности требовался ряд условий: а) наличие относительно устойчивой территории, в достаточной мере обеспечивающей сношение племен друг с другом; б) наличие господствующего во всех основных племенах общего языка; в) наличие такой системы хозяйства, которая сочетает ведущий хозяйственный уклад с другими формами хозяйственной деятельности; г) близость культурно-бытовых особенностей, складывавшихся в процессе обмена и культурно-исторического взаимодействия и способствующих известному тяготению друг к другу отдельных племен в конкретной исторической обстановке; д) наличие сходных черт в идеологических воззрениях и элементов общности культа; е) наличие социально-политических факторов, объединяющих группу данных племен в союз или конфедерацию на почве их отношений с другими соседними народами и племенами; ж) сознание принадлежности к новой, более широкой этнической общности — народности.

Все эти условия имелись налицо. У племен, образовавших киргизскую народность, уже в средние века была общая территория, существовал единый язык (с племенными диалектами). У всех этих племен уже складывалось общее этническое самосознание. Они вели кочевой образ жизни, занимались скотоводством и охотой и жили в условиях патриархально-родового быта и патриархально-феодальных общественных отношений; у них сложился общий тип культуры, хотя и сохранявший локальные и племенные особенности. Из племенных эпосов начал формироваться единый общенародный эпический памятник «Манас». Наконец, возникшие агрессивные устремления ойратских феодалов способствовали сплочению близких территориально и в значительной мере родственных племен в единое социально-политическое целое.

Названные выше условия, хотя каждое и в различной степени, в конечном итоге обеспечили образование киргизской народности. Начало этого сложного процесса можно отнести примерно к XIV—XV вв., но наиболее интенсивно он шел, несомненно, в XVI—XVII вв. Завершение процесса формирования киргизской народности по всем признакам происходило в XVIII в., хотя в отдельных районах этот процесс частично еще продолжался и позднее. Во всяком случае, в период, предшествовавший присоединению Киргизии к России, киргизы представляли собой уже вполне сложившуюся крупную народность.

Киргизской археолого-этнографической экспедиции 1953—1955 гг., дополненных свидетельствами исторических источников, позволяет с довольно большой долей точности ответить на вопрос об основных этнических компонентах, сформировавших киргизскую народность в том ее облике, который предстает перед нами в XVI—XIX вв.
5-10-2014, 17:21
Вернуться назад