Первые упоминания местности и минарета Бурана
Легенды о «Буранинской башне»
Широко употреблявшийся в европейской среде термин минарет происходит от арабского минар (место, где что-нибудь зажжено — фонарь, маяк) или мииара (сторожевая башенка, столб, минарет мечети). В последнем значении при локальном произношении у таджиков и узбеков — меиарэ, а у некоторых среднеазиатских народностей тюркского происхождения — мен ар. Среди местного населения, проживающего в бывшей северной киргизской области Дженису (Семиречье), и в современной научной литературе это слово употребляется и форме бурана, что, безусловно, обI.меняется лингвистической особенностью языка киргизов. В мной форме этот термин стал географическим названием безымянного средневекового городища, находящегося в юго- восточной части Чуйской долины, у подножья хребта Киргизского Ала-Too (или Ала-Тау, бывший Александровский хребет), в 11 км к юго-западу от Токмака. Он же стал собственным именем для расположенных внутри этого городища руин крупного средневекового минарета и для русла горного сам, обтекающего городище с восточной стороны и являющегося левым притоком реки Чу.
В некоторых сочинениях арабских авторов IX—X вв., писавших о Средней Азии, встречается немало названий существующих в то время в Семиречье различных населенных пунктом и даже значительных городов. После X в. сведения мусульманских писателей о Чуйской долине становятся более смутными, названия пунктов приводятся без точных указании их взаимного расположения, расстояния между ними. Жизнь их в основном была прервана вскоре после монгольского завоевания, в значительной мере и в связи со сменой населения былые наименования многочисленных опустевших развалин оказались прочно забытыми. В пастоящее время нелегко бывает установить, к какому археологическому обьекту относится то или иное название, дошедшее до нас в письменных Источниках. Желание получить ответы на возникшие вопросы — кто создал, когда и для чего сооружен был тот или иной памятник старины, породило и народе немало легенд.
Коснулось это и городища Бурана с остатками его огромного минарета. Уже в I860 г. проезжавший по средне-азиатской окраине России
М. И. Венюкон писал, что и ту пору киргизы (кара-киргизы) чтили некоторые памятники народов, обитавших прежде на их землях. В частности, он кратко отметил, что находившийся около Токмака высокий «столб», якобы сделанный из сырца, особо почитался киргизами. По преданию, внутри него скончалась какая-то ханская дочь, посаженная туда отцом, безнадежно пытавшимся оградить свое дитя от предсказанной гибели от укуса «фаланг или других насекомых».
Поздней со слов киргизов и обосновавшихся в Токмаке русских старожилов ряд авторов записали содержание этой легенды в нескольких вариантах. По одному из них, в давнюю пору (без уточнения времени) некоему местному хану было предсказано, что его любимая дочь погибнет по достижении девичьего расцвета от укуса водившегося в районе Токмака в большом количестве черного ядовитого паука ка-ракурта (Lethrodoctes tredacimguttatus). Дабы создать дочери обстановку, исключающую возможность исполнения предсказания, отец велел возвести для нее из жженого кирпича башню в самом верхнем помещении которой она безвыходно проводила дни и ночи. Из предосторожности от самого входа в минарет до верха внутренней лестницы были поставлены слуги, из рук в руки передававшие после тщательной проверки все необходимое ханской дочери. Но неизбежное не могло быть отвращено никакими мерами. В предсказанное время девушку сразили два мелких смертельных укола ядовитых чёлюстей паука каракурта, занесенного случайно в корзине с гроздьями черного винограда. По другим вариантам, башню построил хан для своего единственного оставшегося в живых наследника власти — любимого младшего сына. Однако и он погиб (вслед за старшими братьями) от укуса каракурта, которого по недосмотру занесла в верхнее помещение минарета нерадивая служанка на большом блюде с фруктами.
Близкие сюжеты распространены в Персии, на Кавказе й западнее— до побережья Мраморного моря (например, в легенде о замке Мандра близ Босфора), а в Средней Азии подобные легенды связываются с рядом археологических памятников, расположенных в труднодоступных горных районах.
В историческом отношении (в смысле отражения в киргизской легенде времени сооружения буранинского минарета) некоторый интерес имеет упоминание строителя башни по имени Арслан-хан. На это еще в прошлом столетии обратил внимание В. В. Бартольд как на типичное прозвище для некоторых правителей из династии Караханидов . Тогда же русский консул в Кашгаре Н. Ф. Петровский указал, что в данном случае вряд ли мы имеем точный отзвук былого события, поскольку среди киргизов и казахов имена Кызыл-Арслан-хан и Саттук Богра-хан настолько популярны, что им приписывается возведение ряда зданий в различных частях северной части Средней Азии и Кашгара.
Самым ранним датированным упоминанием о развалинах средневековых городов в долине реки Чу или Чуй до сих пор, по-видимому, остается известие «Тарих-и Рашиди», относящееся к XVI в. Сведения о руинах города Монора принадлежат автору этого сочинения — Мухаммеду Хайдару-Мирзе Гурагани, видевшему развалины этого памятника старины . На сообщаемые им по этому поводу сведения обратил внимание Сще в середине прошлого столетия В. В. Вельяминов-Зернов. В примечании ко 2-му тому своего капитального труда «Исследование о Касимовских царях и царевичах» он привел на персидском и джагатайском языках тексты из «Тарих-и Рашиди».
Первый дан по рукописи Петербургского университета, написанной с ошибками в 1843 г. Текст на джагатайском языке — по неполному рукописному переложению сочинения Мухаммеда Хайдара Гурагани на кашгарском наречии, сделанному Мухаммедом Садыком Кашгари в XVIII в. Кроме того, академик дал и русский перевод сведений о городище Бурана. Позднее, в 1897 г. В. В. Бартольд привел русский перевод этого же места с персидского текста с исправлением незначительных неточностей, допущенных В. В. Вельяминовым-Зерновым . Имеется английское издание: The Tarikh-i Rashidi of Mirza Muhammad Haidar, Duglat- A History of the Moghuls of Central Asia. —An English version, edited, with commentary, tides and map by N. Elias, H. M. Consul-General for Khorasan and Sistan. The translation by E. Denison Ross. Lon-don, 1895".
Библиографическая редкость перечисленных изданий и представляющие значительный интерес содержащиеся в них сведения о городище Бурана при малом количестве подлинных рукописных экземпляров делают не лишним приведение соответствующего уникального текста об изучаемом нами археологическом объекте.
